Жёлтая линия

Я не знал, зачем их сюда пустили, однако Нуй объяснил: в настоящем цивилизованном городе все нации должны жить дружно, бок о бок. Сейчас здесь утвердятся ульдры, истосковавшиеся в болотах по домашнему уюту. Потом к ним потихоньку начнут подселять ивенков, выпуская их из локальных секторов. Все будет происходить плавно и неторопливо, чтобы не спровоцировать неприятностей, чтобы оба народа смогли естественным образом подружиться и начать вместе добывать свои честные уцим.

Теперь мне стало ясно, почему ульдры так неистово и стремительно разбегаются по домам. Они занимали себе места. После грязных холодных болот квартиры ивенков должны показаться им царскими покоями.

Начался кавардак — примерно такой же, как я перенес в реаплане, только совсем в ином масштабе. Союзники расчищали жизненное пространство — выкидывали в окна все, что им было не нужно. Вниз летели какие-то куски материи, деревянные решетки, посуда, корзины.

Потом мы увидели занятную картину: огромный мохнатый ульдр пробежал мимо поста, волоча на себе ящик с землей и червяками. За ним с криком и визгом неслись четверо собратьев. Ульдр споткнулся, полетел кувырком, и его обезьянья физиономия воткнулась в утоптанную землю. Ящик разбился, червяки раскатились в разные стороны.

На упавшего накинулись сородичи и принялись молотить его ногами, однако он не обращал на это внимания. Он хватал вертких белых червяков и торопливо набивал ими рот.

Чуть позже на пост заглянул Рафин-Е, убедился, что у нас все в порядке, и распорядился, кому отдыхать, а кому глядеть в бойницы. Мне выпал отдых, чему я был страшно рад.

Стояла поздняя ночь, погром в городе стих, но не окончился. Я лежал, укрывшись бушлатом, и слушал безобразные крики с улицы. Мне представлялось, что вот так, наверно, бесчинствовали кочевники в захваченных крепостях.

И все-таки мне не хватало Щербатина. Хотелось услышать — а что он скажет про все это, какое едкое определение подберет? Но след Щербатина потерялся, мне оставалось лишь надеяться, что у него все в порядке.

Утром город напоминал квартиру, в которой несколько суток беспробудно пьянствовали. Дым, мусор, запах гари. Ульдры еще не научились жить по законам Цивилизации, и глупо было их в этом упрекать.

Еще до завтрака нас сменила на посту другая группа, а мы выстроились перед Рафином-Е.

— Главное дело сделано, но мы остаемся здесь на неопределенный срок, — сказал он. — За участие в боевой операции высшего разряда на каждого будет начислено по полторы сотни уцим.

Он с усмешкой подождал, пока мы погудим и восторженно покиваем друг другу.

Потом прошелся вдоль строя, разглядывая каждого. Все уже знали, что в команде не хватает двоих бойцов. Куда и когда они пропали, можно было только гадать, и это были не самые приятные догадки. Но о пропавших не говорили, наверно, так здесь было принято.

Остановившись возле меня, командир глянул на мою подранную жуками куртку.

— Утраченное и испорченное обмундирование можно заменить на новое без вычетов из выслуги, — объявил кавалер-мастер. — Это касается всех.

Я услышал тихий, но отчетливый вздох облегчения. Это был Арах, который ночью каким-то непостижимым образом остался без ранца и без огнемета. Скорее всего это была заслуга вороватых союзничков.

— На сегодня у нас есть специальное задание, — продолжал кавалер-мастер. — Даже не задание, а так, прогулка. Нужно пройтись по лесу вдоль окраин и поискать гражданских ивенков, которые вчера разбежались из города. Их необходимо вернуть в город и поместить в соответствующие их статусу условия, в локальные сектора. Цивилизация не может допустить, чтобы у нее под носом прятались в лесах одичавшие люди.

Искать беженцев отправились не только “крысоловы”, но и несколько других команд. Мы шли по улице длинной колонной, а навстречу двигались отряды пополнения — свежие оккупационные команды в необмятой новенькой форме. Они с робким любопытством оглядывались по сторонам, что и понятно: наверняка почти все первый день в наших краях.

На городской окраине колонна разделилась по командам. Вскоре мы уже шагали по лесу, донельзя изгаженному и ободранному. Вчера через него прошла огромная масса техники и отряды цивилизаторов, а затем — орда “детей природы”, которые только и умеют, что гадить и портить.

Мы разбились в широкую цепь и пошли прогулочным шагом, изредка перекликаясь. Деревья стояли редко, почти вся команда была на виду. На душе царила радость и облегчение от того, что закончилась большая и опасная операция и теперь каждого достойно за нее вознаградят.

Легкость задания резонировала с легкостью на сердце, даже вечно серое небо не казалось таким уж пасмурным. Вдобавок дорога шла все время под уклон, и весь мир словно лежал у моих ног. Между тем лес становился тише и как-то глуше.

“Крысоловы” перестали болтать и шли молча, настороженно приглядываясь к стене деревьев, которая все плотнее смыкалась вокруг.