Жёлтая магнолия

День был распланирован и заканчивался вечерним посещением базилики с тётей Перуджио: сегодня его очередь вести столетнюю синьору на беседу с богом.

Но в это утро его ритуал бесцеремонно нарушил командор Альбано, прислав гонца с новостью, что кто-то из констеблей обнаружил на одной из площадей новую «бабочку». И когда посыльный изо всех сил ударил веслом о колокол, висящий у причала палаццо Скалигеров, вслед за ритуалом на части распался и чёткий план сегодняшнего дня.

Выходит, колено болело не зря.

В этот раз «бабочкой» оказалась контарина - торговка бисером из лавки на мосту Фузери. Там, где рива дель Кальдере встречается с рива дей Фузери, перед мостом есть маленькая площадь – кампьелло Делиси. Всего-то пятачок земли в том месте, где набережные, забранные бутовым камнем, встречаясь, образуют пустой угол. Днём там полно народу, горожане швартуют лодки, лавочники на мосту ведут бойкую торговлю, а вот ночью…

Ночью здесь нет никого, кроме крыс.

Фонарь, закреплённый на носовом крюке лодки, качнулся, выхватив из темноты  место преступления и Райнере прищурился, вглядываясь в сумрачный берег.

Она лежала прямо там, на камнях у воды. Как и в прошлые разы, одежду убийца забрал. Но при этом стыдливо прикрыл её наготу жёлтыми лепестками. Руки скрещены на груди,  рыжие волосы расчёсаны и разложены вокруг головы прядями, словно лучи солнца. А слева и справа жёлтыми лепестками магнолии выложены крылья бабочки.

В столь ранее утро краски ещё тусклы. Свинцовая вода сливается с серым камнем набережной и тёмными фундаментами домов. Весь город сейчас похож на шкуру пантегана – огромной альбицийской крысы, живущей в подмостьях и подвалах у воды. И посреди этой серости белое пятно тела выглядело чужеродно, будто кричало о том, что ему тут не место.

Райнере выбрался из гондолы, опираясь на трость, перенёс тяжесть тела на здоровую ногу, и направился к людям, толпящимся у края воды, чуть дальше по набережной.

Это уже четвёртая «бабочка». К счастью, газетчики знают только о двух, и, к счастью, ещё раннее утро: люди командора Альбано успеют тут прибраться до появления лавочников на мосту.

Дожу не хватает только ещё одной «бабочки» для очередного скандала. И так в Совете всё уже трещит по швам. Город напуган. Лоренцо в бешенстве, и Райнере обещал разобраться с этим делом, но…

Но вот уже четвёртая «бабочка», а он всё так же далёк от разгадки этих убийств, как и в первый день. И это его ужасно раздражало, заставляя острый ум работать непрестанно, и почти совсем лишив его сна.

Райнере отобрал фонарь у констебля, прошёл вдоль канала, светя под ноги и внимательно разглядывая мостовую. Ясно одно – убили девушку не здесь, как и в прошлые разы. Привезли на лодке и положили на берегу в самый тёмный ночной час. Следов нет, берег сухой. Фонарь на крюке перед аптекой оказался погашен. И скорее всего, никто ничего не видел и не слышал.

Он склонился с фонарём, рассматривая девушку.

Сколько ей лет? Не больше двадцати. Не слишком красивая, среднего роста, худощавая, даже тощая, загрубевшие ступни, на тонких пальцах мозоли...  Абсолютно ничем не примечательная. Разве что волосы. Волосы патрицианки, пусть и не настоящего оттенка. Настоящие были тёмно-русыми, и уже прилично отросли от корней.

Этот оттенок здесь называют «розовое золото». А Райнере сказал бы, что этот цвет скорее похож на помадную массу, из которой кондитеры делают жевательные конфеты. Молоко, сахар и патока, и самая малость ванили. Не рыжий, не золотой, не русый. Размытая смесь рыжего с розовым.

Каждая девушка из бедных сестьер мечтает о таком цвете волос. И для этого копит деньги, чтобы однажды наведаться к цверрам в гетто и купить средство, которое те готовят из конской мочи и кожуры золотого ореха. Потом они мажут волосы этим средством и часами сидят на солнце в специальной шляпе с дырой на макушке и полями, прикрывающими лицо.

Какая глупость! Будь у этой девицы чуточку ума, она бы не стала портить волосы шарлатанским конским средством и осталась бы жива. Потому что ещё ни одну плебейку цвет волос не превратил в патрицианку. А вот в приманку для какого-то ненормального – пожалуйста. Волосы всех убитых девушек были этого оттенка. И если на третьей «бабочке» у него ещё были сомнения, то теперь они окончательно исчезли.

Райнере поёжился. Утренняя сырость пробирала до костей, и колено отзывалось на неё усиливающейся болью. Он достал из кармана пузырёк с пилюлями, посмотрел на него и снова спрятал. Потерпит ещё немного.

Подошёл констебль и рассказал, что удалось узнать, опросив жителей соседних домов.

Ничего.

Никто. Ничего. Не слышал. Не видел. Не знал.

Как и в прошлые разы.