Желтая роза в её волосах

Вернее, медвежонок загадочно молчал, а Егор рассказывал ему о событиях прошедшего дня. О добытых пушных зверьках, о происках хитрых бурых медведей и коварных росомах, о рыболовных удачах и погодных реалиях. Другие вопросы-темы Егора совершенно не интересовали…

Хижина располагалась на узкой каменной террасе, поросшей разноцветными лишайниками и редкими кустиками голубики. Наверх поднимался пологий косогор, усыпанный разноразмерными валунами и булыжниками. Внизу – метрах в трёх-четырёх – ненавязчиво шумел ручей, носящий поэтическое название «Жаркий», не замерзавший даже в самые лютые морозы. Ручеёк – через семьдесят-восемьдесят метров от землянки – впадал в Берингово море.

То есть, месторасположение жилища было выбрано со смыслом. Во-первых, всегда под рукой была пресная вода. Во-вторых, косогор защищал хижину от противных северных и северо-восточных ветров. В-третьих, прекрасно (даже из окошка землянки), просматривалась уютная морская бухточка.

Два раза в год – в конце мая и в начале октября – в бухту заходил маленький пароходик «Проныра», принадлежавший Ивану Николаеву, бизнесмену средней руки из Анадыря.

Пароходик бросал якорь – по причине мелководья – примерно в ста пятидесяти метрах от берега, и с его борта спускали шлюпку, на которой Егору – молчаливые и хмурые матросы – доставляли продовольствие, бумагу, шариковые ручки и прочие, заранее заказанные им припасы, а также листок с новым план-заданием от неведомого ему господина Николаева. И, соответственно, забирали меховые шкурки, рыбу (вяленую и копчёную), бивни мамонтов и список с материально-продовольственными пожеланиями на следующий визит. Книги, газеты и прочие интеллектуальные штуковины в этих списках никогда не фигурировали…

Зимой, конечно же, приходилось нелегко. Метели, вьюги и пороши дули-завывали неделя за неделей. Из хижины было не выйти, звериные капканы и петли оставались непроверенными. От вынужденного безделья иногда наваливалась лютая безысходная тоска, хотелось выть в голос и кататься по полу, круша – от бессильной злобы – всё и вся….

После вспышек внезапной и ничем немотивированной ярости приходили странные и тревожные сны, наполненные странными призрачными картинками. В этих снах умиротворённо и задумчиво шумели густые сосновые и лиственные леса, беззаботно щебетали незнакомые шустрые птички, элегантные корабли – под всеми парусами – неслись куда-то по лазурным волнам, вспенивая по бокам белые буруны.…

По поздней осени и ранней весне мыс Наварин частенько посещали белые медведи. Но близко к хижине они не подходили и, вообще, вели себя на удивление прилично, словно доброжелательные гости, из вежливости заглянувшие на огонёк. Медведи проходили, не останавливаясь, по береговой кромке, изредка приветственно и одобрительно порыкивая в сторону землянки.

О соблюдении личной гигиены он никогда не забывал. Умывался и чистил зубы два раза в сутки – утром и вечером. А ещё регулярно – летом раз в две недели, в остальные времена года раз в месяц-полтора – организовывал банные процедуры. То есть, натягивал на аккуратном каркасе, изготовленном из сосновых веток-стволов, кусок толстого полиэтилена, заносил в образовавшееся «банное помещение» – в специальном казанке – заранее раскалённые камни, а также – в обычных вёдрах – горячую и холодную воду. После чего раздевался, плотно «закупоривался» и поддавал на раскалённые камни крутой кипяток, благодаря чему температура в «бане» очень быстро поднималась – вплоть, по ощущениям – до семидесятиградусной отметки. Егор отчаянно парился-хлестался берёзовыми вениками – короткими, с очень мелкими листьями. А потом тщательно мылся – с помощью самого обычного мыла и таких же обыкновенных мочалок…

Всё бы и ничего, но только очень досаждало ощущение полного и окончательного безлюдья. Появленье хмурых матросов – два раза в год – было не в зачёт. Первобытная тишина, песцы, чернобурки, медведи, росомахи, наглые полярные волки, стаи перелётных уток-гусей, тучи комаров и гнуса, всполохи полярного сиянья, да далёкий морской прибой. На этом и всё…

Впрочем, иногда у Егора появлялось чёткое ощущение, что за ним кто-то старательно наблюдает.

Во-первых, это происходило в периоды новолунья. Как только Луна приближалась – по своей геометрии – к форме идеального круга, так всё крепче зрела уверенность, что за тобой установлена тщательнейшая слежка….

Во-вторых, при каждом дальнем походе – по письменному требованию господина Ивана Николаева – за новыми бивнями мамонта.

До юго-западных заболоченных распадков – от хижины-землянки – надо было пройти километров тридцать-сорок. Если вдуматься, то и не расстояние вовсе – для взрослого и подготовленного человека. Семь часов хода до распадков. Два часа – на «раскопки» в болотистой жиже. Девять с половиной часов – усталому и гружёному – на обратный путь. Ерунда ерундовая. В любом раскладе – ночуешь дома. Но, ощущения….