«Желтая смерть» (СИ)

— Ничего страшного, государь, это и предполагалось изначально — без Австро-Венгрии «второй рейх» не выдюжит в одиночку. Нужно продолжать гнуть прежнюю линию — отбиваться от немцев, и давить всеми силами на австрийцев и мадьяр. Когда овладеем карпатскими проходами, то даже тогда не стоит останавливаться, и освобождать словацкие земли, потом добраться до Моравии и Богемии — нужна Прага и чешские заводы, они не должны работать на наших врагов. Хотя вряд ли удастся это сделать за зимнюю кампанию — но стоит попробовать. А еще втянуть к следующему лету в войну Румынию — фронт тогда не только у нас увеличится, но и у врага, а мы введем в действие всю нашу кавалерию.

— Но ведь тогда в войну вступит на стороне Антанты Италия, как мне помнится. А немцы ударят по нам главными силами — и начнется, как говорил Николай Николаевич, «великое отступление».

— Такого развития событий не произойдет, государь. В отличие от того времени у нас есть запасы снарядов и патронов, а Германия еще не развернет их производство до такой степени, чтобы нас просто смять. К тому же число пехотных дивизий у нас возрастет в полтора раза, а конных вдвое, пусть и с уменьшенной мощью. Резервов хватит, чтобы отбиваться от германцев и продолжать давить на австрийцев с прежней настойчивостью. И более того государь, следует широко внедрять в умы идеи панславизма — если их примут в полной мере славяне «лоскутной империи», то их армия уменьшится наполовину в одночасье. А у нас увеличится — трофейного вооружения уже хватает на десяток дивизий, а будет еще больше.

— Но ведь Турция вступит в войну в ноябре — это через семь недель. И ситуация для нас значительно осложнится.

— Этим и нужно воспользоваться, государь, причем немедленно. В зимнюю паузу, когда на германском фронте не будет активных действий. И ударить всеми силами по османам — нужно высадить десанты по всему побережью, захватить древний Понт, от Синопа до Батума. И попытаться освободить армянское нагорье до Эрзерума — предотвратить резню христианского населения. Вовлечь Англию — пусть проводит высадку в Дарданеллах. Чем больше там «томми» уложат, тем для нас лучше. В той войне нас «использовали», в этой мы должны быть намного умнее, и только нашим планам, и нашим выгодам отдавать приоритет.

— Хотелось бы, — негромко произнес царь, прекрасно знавший, как повели себя так называемые «союзники». — С такими друзьями и врагов не надо, они гораздо хуже немцев, Павел Карлович.

— В том то и суть политики, государь, когда играешь плохими картами, но другие думают, что у тебя отличный расклад. А заканчивать партию надо иначе — не карты на стол, а канделябром по голове — так всегда поступают с мошенниками. Заметьте — они хотят, чтобы мы воевали за них, но вот прощать долги не желают. А потому и наше отношение должно стать соответствующим — уже сейчас можно начать «мирную» пропаганду — кайзер Вильгельм на нее отреагирует, и как минимум предложит заключить сепаратные мир. Но только после того, как поймет, что «великого отступления» наших армий не будет. Он за это уцепится, а союзники станут перед неприятной дилеммой — или выполнить наши вполне уместные требования, либо остаться воевать один на один с Германией. Шантажировать — они к этому приему сами всегда прибегают, и нам не грех.

— Если англичане укрепятся в Дарданеллах, они оттуда уже никогда не уйдут, — на лице царя появилась тень, и правильно думал монарх — такой куш британцы вряд ли захотят отпустить.

— А мы их «подставим», ваше величество — пусть льют кровь на Галлиполийском полуострове, и как можно больше. Но как проведут эвакуацию, мы начнем свою операцию, с захватом Босфора и освобождением Константинополя, для того и Эссен на Черном море находится. Решим «восточный вопрос» раз и навсегда, и плевать на то, что «союзники» про это скажут. Мы их можем постоянно шантажировать тем, что не дадим погубить Германию и Австро-Венгрию — немцы их на века возненавидят. Главное, это чтобы Болгария в войну на стороне османов не вступила — достаточно ее нейтралитета, чтобы разделаться с турками.

— Бить только слабых союзников Германии, не трогая ее саму, — задумчиво произнес Николай Александрович, закуривая папиросу. Он долго размышлял, и лишь потом заговорил, тихо, но спокойно:

— Пожалуй, вы правы, Павел Карлович — в свете тех знаний о будущем, которые у нас имеются, это самый лучший вариант из всех возможных для нашей державы. А вы уверены, что война в шестнадцатом году, если мы одолеем турок и возьмем Босфор, окончится? Вряд ли австрийцы нам дадут поддержать сербов в трудный момент, они постараются захватить ее летом следующего года, как и произошло.