«Желтая смерть»

— Ты трудился до конца, а я даже не знаю, как тебя звали, — пробормотал Ренненкампф, и, достав папиросу из пачки, закурил, положив ладонь на стопочку из десятка листков. Оказывается, великий князь требовал от всех командармов изложить свои соображения, а по правильной постановке вопросов можно было понять, что им движет. Да и «маячки» тем самым ставил, видимо, надеялся на помощь от следующих «внедренцев». И не напрасно, он ведь пришел, правда, опоздал на целых полгода, не успел. А то бы получил под свое командование не армию, пусть самую сильную, а целый фронт, а то и вообще должность военного министра.

— Типичная «заказуха», тут нет ни малейших сомнений. Так «убирали» Столыпина, только здесь его чудом не убили. Так что вопрос «за что» вполне понятен, остается лишь выяснить кто заказчик!

Павел Карлович постучал пальцами по столу, барабаня марш — давняя привычка, от которой трудно отказаться даже в новом для себя мире, и в чужом теле к тому же. Снова придвинул к себе бумаги, но уже другую стопку, и стал внимательно просматривать, мысленно удивляясь чрезвычайной энергии и предприимчивости убитого генерал-инспектора русской кавалерии. А наворотил он за семь лет много, и когда только успевал. Потому, наверное, и не женился на «черногорке», посвятив все время военным реформам. А они затрагивали буквально все аспекты, ничто не оставалось без «августейшего» пригляда, особенно генералитет — «чистка» его рядов была значительной, куда большей, чем в реальной истории. Потому многие «отставники» откровенно желали «Лукавому» скорой и мучительной смерти, и встретили ее с плохо скрываемым ликованием.

— Жаль, что структуру тебе не удалось изменить, перейдя на «тройчатку». Но то и понятно, тут сам царь на дыбки встал, не желая сокращать число «начальников». Нельзя изводить тупое генеральское поголовье, что засело в штабах и теплых министерских креслах, давным-давно забывшим, что такое строй. Ведь их с началом войны распределят по резервным корпусам, вот где будут «творцы» самых страшных поражений.

Ренненкампф стал рассматривать схемы, где штабными офицерами были со всей старательностью выведены прямоугольники и стрелки, с надписями и цифрами, которые знающему человеку говорили о многом. Все реформы были направлены против конкретного, четко определенного врага — германской армии. А потому необходимо было сравнить основную ударную силу — пехотные корпуса. Тут за семь лет удалось добиться многого — структуры были максимально схожи. Потому, наверное, и удалось их провести относительно безболезненно, адаптировав штатное расписание — у сильнейшей в мире армии есть чему поучиться, и позаимствовать полезное. И получились практически «близнецы», отличия лишь в деталях.

Но ведь не зря говорят, что дьявол именно в них!

Каждая дивизия состояла из двух пехотных и одной артиллерийской бригады по два полка в каждой. В полку инфантерии три батальона, в каждом по четыре роты — примерно одна тысяча офицеров и солдат в каждом. Так что батальон является основной расчетной единицей. В германской дивизии их дюжина, в русской шестнадцать, на четыре больше. Однако начнись вона, станет двенадцать — полное равенство.

Великий князь измыслил все правильно, и не стал упразднять прежнюю структуру, а творчески приспособил к ситуации. Вроде бы сохранился прежний состав, но нет — при объявлении войны батальоны с 4-м номером становились костяком для формирования резервного полка, по сути, та же система дублирования корпусов, что сейчас принята у германцев. Только немцы имели в кадровых батальонах большее число офицеров и сверхсрочнослужащих унтер-офицеров, часть из которых и шла на формирование резервных батальонов. А русские сразу могут выделить из каждой дивизии четыре пусть не полностью укомплектованных батальона с командным составом, каждый по мере прибытия резервистов развернут в полноценный полк — просто утроят число батальонов.

Так что суть одна, подход разный!

А вот с артиллерией так не вышло, дополнительных пушек взять неоткуда, хотя определенные меры предприняли. В германской дивизии один дивизион 105 мм гаубиц и три дивизиона 77 мм полевых пушек — 12 батарей по 6 орудий в каждом. В русской дивизии было всего два дивизиона, в каждом по три батареи из 8 трехдюймовых пушек в каждой.

Нелепая структура в бою, ведь у немцев вдвое большее число батарей, а это позволяло свободно маневрировать огнем, сосредотачивая его на нужном направлении. А при скорострельных пушках, способных засыпать неприятеля снарядами число стволов — 8 или 6 не играют определяющей роли в быстро текущей маневренной войне!