Желтая жена

Черная лестница находилась позади столовой, что позволяло слугам незаметно передвигаться по дому. Ступени были крутыми и узкими, но Лавви летала по ним уверенно и быстро. Комнаты на втором этаже соединялись общим коридором в форме подковы. На верхней площадке парадной лестницы висел портрет сестры мастера Джейкоба. Когда мисс Салли была жива, она занималась со мной чтением, арифметикой и музыкой. Сестра мастера Джейкоба умерла два года назад. Я обожала ее не меньше, чем собственную маму. Остановившись перед портретом, я рассматривала изящные руки молодой женщины с тонкими пальцами, которые спокойно лежали у нее на коленях, и вспоминала, как легко эти пальцы летали по клавишам фортепьяно. Ее кроткие глаза смотрели на меня ласково. Я осторожно коснулась золотой рамы, в которую был оправлен портрет. А затем приложила ладонь к опухшей щеке.

Раньше портрет висел в гостиной, но когда в доме появилась миссис Дельфина, она перенесла его сюда. Также новая хозяйка велела сложить в коробки одежду мисс Салли, ее любимые шторы, чайный сервиз и другие вещи, некогда принадлежавшие золовке, и отдать в церковь на благотворительность. Когда до мистера Джейкоба дошло, что жена взялась наводить в доме свои порядки, он запретил ей прикасаться к книгам сестры и выносить из гостиной ее фортепьяно. А в одно из воскресений, когда они с миссис Дельфиной пошли в церковь для белых, хозяин приказал четырем рабочим с плантации перенести кровать из спальни покойной сестры к нам в швейную. Теперь мы с мамой спали на постели мисс Салли.

– Фиби! – Лавви пощелкала пальцами, возвращая меня к реальности, и показала на дверь в покои хозяйки.

Внутри висел тяжелый запах мускуса, как будто здесь распрыскали слишком много ароматной воды. Лавви отдернула плотные, расшитые розовыми бутонами шторы и распахнула окно. С улицы ворвалась струя свежего воздуха, дышать стало легче.

– Тут нужно хорошенько прибрать, – сказала экономка. – Комнатой никто не занимался с тех пор, как заболела Рейчел.

Лавви подошла поближе, взяла меня за подбородок и повернула лицом к свету, разглядывая след от пощечины. Маленькие, глубоко посаженные глаза женщины смотрели на меня с нежностью. У самой Лавви были широкие скулы, заостренный подбородок и гладкая кожа темно-кофейного цвета.

– Вот ведь проблема с вами, со светлокожими, – вздохнула экономка, – отпечаток будет виден до вечера. Ладно, постараюсь достать немного льда: приложишь к щеке.

Она аккуратно заправила выбившуюся прядь моих наскоро собранных волос обратно в прическу, а затем накрыла мне голову какой-то блеклой колючей косынкой, от которой кожа на макушке сразу начала чесаться. Лавви отступила и направилась к выходу.

– Если понадоблюсь, буду в спальне у хозяина, – бросила она через плечо и скрылась за дверью.

Прежде чем взяться за дело, я стянула ненавистную косынку и сердито тряхнула головой, чтобы волосы снова рассыпались по плечам. Подойдя к туалетному столику, я рассеянно взяла щетку миссис Дельфины и принялась водить ею по упругим локонам от корней до самых кончиков. Жесткая щетина расчесывала гораздо лучше, чем гребень из проволоки, которым пользовались мы с мамой. Если добавить немного румян, припудриться и переодеться в приличное платье, я вполне могла бы сойти за члена семьи мастера Джейкоба.

Помню, как однажды мисс Салли взяла меня с собой в Уильямсберг за покупками. Я сидела рядом с ней в коляске. Перед отъездом они вместе с мамой долго наряжали меня и возились с прической. Когда они закончили, я взглянула в зеркало и с трудом узнала себя. В первом же магазине, куда мы зашли, обувщик вежливо поздоровался со мной, приняв за красавицу-дочку мисс Салли. Та не стала поправлять его. То же было в магазине одежды и в чайной, где приветливая женщина подавала нам чай и пирожные. Воспоминания заставили меня улыбнуться – я ужасно скучала по моей наставнице.

Скрип отворяющейся двери заставил меня вскочить с пуфика. В спешке я зацепила стоявшую на краю туалетного столика серебряную коробку для шпилек, она упала на пол, и шпильки разлетелись по ковру.

– Ты что, рехнулась? – прошипела Лавви. – А если бы вошла хозяйка?!

– Прости, – пробормотала я.

– Ну, знаешь, Фиби, мне казалось, девушке в семнадцать лет следует быть более рассудительной. Давай-ка заканчивай тут побыстрее. И больше никаких глупостей. Поняла?

Лавви снова скрылась за дверью.