Желтое привидение

И, несмотря на полную антинаучность предположений о привидениях, обнаружилось, что существо, погибшее во время исполнения особого задания и принявшее для этого форму, привычную для землян и совершенно необычную для агентов, превращается в привидение именно такого, чуждого вида. Не бывает привидений и быть не может, но возможны привидения лимонов, ромашек (очень нежное и трогательное привидение), куриных яиц или летучих мышей (одна жила на школьном чердаке и занималась наблюдениями, пока ее не сожрала кошка). И не удивительно, что в ночь под Рождество, елка, стоявшая посреди площади в Великом Гусляре, начала передвигаться вдоль Гостиного двора, а потом попыталась взлететь к звездам, отчего сорвались и пропали в снегу блестящие гирлянды и шары. Правда, свидетели этого были пьяны, и никто им не поверил.

Когда на планете Икссигреком соскучились по новостям от разведэкспедиции, то сначала пропажу своих товарищей объяснили обычными происками соперников и завистников. И не стали объявлять о пропаже.

Через месяц послали секретную группу, которая полетала вокруг Земли, но никого не нашла.

Когда же прошло еще полгода и не осталось никаких сомнений в гибели экспедиции, новая спасательная группа принялась шарить по Земле и сконцентрировала усилия в районе Великого Гусляра. Сначала им ничего не удавалось найти, а потом один из спасателей, прибывший на Землю в своем обычном облике, отправился в гости к Корнелию Удалову, к которому имел рекомендательные емэйлы от высших чинов в Галактическом центре.

Утром, когда Удалов вышел делать зарядку во двор, к нему обратился голос из кустов:

— Простите за беспокойство, Корнелий Иванович, не хотели мы тебя тревожить, Да нужда заставила.

— Да вы выходите, выходите, — ободрил гостя Удалов. — Может, чайку с дороги или чего покрепче?

— Не сейчас, — возразил инопланетянин. — У нас беда. Пропала целая экспедиция. Бесследно. Должна была скрытно и деликатно изучать жителей вашей планеты. И пропала.

— А как она выглядела?

— Точно сказать не сможем, но ее члены должны были изображать из себя живых существ, которые близки и привычны вам, людям.

— А почему нельзя в обычном виде? Мы же не кусаемся.

— Ну, как вам объяснить? Некоторые люди думают, что мы кусаемся.

Ветви сиреневого куста немного разошлись, и показался полупрозрачный паук двухметрового роста, настолько страшный и ядовитый на вид, что Удалов зажмурился и отскочил метра на три.

— Понимаешь теперь? — спросил паук.

— Понимаю, — Удалов пришел в себя и задумался.

Не то чтобы он испугался паукообразного гостя, и не таких приходилось встречать, но странная мысль посетила его.

— Ты не очень спешишь? — спросил он пришельца.

— У меня впереди вечность, — признался пришелец.

— Тогда ты затаись до ночи, я тебе кое-что покажу.

Паук провел остаток дня, прилепившись к потолку на лестнице. Слава богу, никому не пришло в голову смотреть на этот потолок.

Ночью, как раз когда в Гусляре появлялись странные привидения, Удалов вышел на лестниц и предупредил:

— Сейчас начнется.

— Чего начнется? — спросил паук.

— Ты смотри, только не шуми. Мне неохота из-за тебя с соседями цапаться.

И в этот момент, распространяя вокруг себя сиреневое сияние, на лестничную площадку вышло надбитое с макушки куриное яйцо. За ним появился тот самый лимон. Шурша крыльями, прилетел попугайчик, которого сожрала кошка Ложкиных, и затем летучая мышь, которую слопала кошка Гавриловых..

На этом наблюдение закончилось, потому что с легким треском и негромким шумом на лестницу рухнул с потолка гигантский полупрозрачный паук.

Это упал от страха в обморок бригадир второго ранга, герой многих галактических сражений с непроизносимым именем.

И, увидев его, все привидения Великого Гусляра, включая почти невидное привидение горохового стручка, кинулись к пауку с криками:

— Так вот ты где скрывался! Мы погибаем, а помощь не идет! Где был наш Чапаев на белом коне?

Последние слова показывают, как глубоко и серьезно готовились агенты к работе в Великом Гусляре.

К счастью, паук не помер. И увез с собой целый корабль привидений, которые хотели одного — загробного успокоения, что свойственно любому призраку.