Желтоглазые крокодилы

— Филипп нанял ее переводчицей. У нее очень хорошо получалось, все лето нам переводила. А в сентябре я свела ее с издателем, ему нужно было перевести биографию Одри Хэпберн. Он теперь повсюду поет ей дифирамбы. Говорит, элегантный стиль, безупречная работа, сдано вовремя, ни одной ошибки и так далее. К тому же недорого берет. Поначалу даже не спросила, сколько ей заплатят. Ты такое можешь себе представить, а? Она не спорит, берет свой чек и чуть ли ноги вам не целует на прощанье. Маленький такой скромный тихий муравей. Вы росли вместе или она воспитывалась где-нибудь в монастыре? Так и представляю ее среди кармелиток.

Каролина Вибер расхохоталась. Ирис внезапно захотелось поставить ее на место.

— Да уж, нынче хорошая работа, доброта и скромность редко встречаются… Сестричка у меня молодец.

— Что ты, я не хотела сказать ничего дурного!

— Может быть, но ты говоришь о ней так, словно она умственно отсталая.

— Я не хотела тебя обидеть, просто пошутила.

Ирис спохватилась. Не хватало еще нажить врага в лице Каролины. Она занимала в конторе видное положение.

Филипп всегда уважительно отзывался о ней. Когда у него возникали какие-то сомнения по поводу очередного дела, он всегда советовался с Каролиной. «Она стимулирует мозговую деятельность, — устало улыбался он. — Она так хорошо слушает, что-то про себя отмечает, кивает головой, задает два-три правильных вопроса, и мне все становится ясно. К тому же она меня так хорошо знает…» И правда, может, Каролина Вибер что-то знает про Филиппа? Ирис смягчила тон и осторожно повела свои пешки в атаку.

— Да ну, неважно! Не обращай внимания! Я очень люблю мою сестричку, но мне самой она иногда кажется ужасно старомодной. Она работает в Научно-исследовательском институте, ты же знаешь, это совсем другой мир.

— Вы часто видитесь?

— На всяких семейных сборищах. Еще собираемся на Рождество поехать ко мне в шале.

— Твоему мужу это пойдет на пользу. Он сейчас какой-то напряженный. Иногда вообще словно не в себе. Тут я как-то вошла к нему в кабинет — стучала, стучала, а он не слышал. Оказалось, просто сидел и смотрел в окно на деревья…

— Он слишком много работает.

— Неделька в Межеве, и он оправится. Запрети ему работать. Отбери компьютер и мобильник.

— Невозможно, — вздохнула Ирис. — Он с ними спит. Держит под подушкой.

— Это просто усталость, потому что в работе он так же ловко со всем справляется. Филипп — хладнокровное существо. Трудно угадать, что у него на уме, но в то же время он верен и прямодушен. А про наших в конторе этого не скажешь.

— Что, появились новые хищные особи? — спросила Ирис, вылавливая ломтик апельсина и отрывая от него кусочек.

— Есть один, молодой, да зубастый. Мэтр Бальзамин. Тот еще цветочек. Вот уж кому имя не подходит! Вечно липнет к Филиппу, чтобы обратить на себя внимание, весь такой сладенький, но за спиной точит нож, ты уж мне поверь. Он хочет брать только крупные дела…

Ирис перебила ее.

— А Филипп, он к нему хорошо относится?

— Филипп считает его толковым, способным, эрудированным… Ему интересно с ним разговаривать, вот он и относится к нему пристрастно, не видит недостатков, ну, поначалу это нормально. А я на всякий случай выслеживаю эту барракуду и держу наготове гарпун.

Ирис улыбнулась и тихо поинтересовалась:

— Женат?

— Нет. Есть подружка, иногда она заходит за ним по вечерам… Если только это не сестра. Сложно сказать. Он на нее смотрит свысока. В любом случае Филиппу от него нужна работа. Результаты, а не болтовня. Хотя… в последнее время он стал помягче. Как-то гуманней… Тут я заметила, что он на общем собрании о чем-то мечтает. Нас человек десять в кабинете, все что-то строчат в блокнотах, переговариваются, все ждут от него решения… а он витает в облаках. Перед ним открытое досье, десять человек глаз с него не сводят, а он в каком-то полубреду, и выражение лица у него несчастное. Как у раненого зверя, я бы сказала… Первый раз за двадцать лет совместной работы видела такое. Вот уж я удивилась: обычно он такой бесстрастный боец.

— Я так никогда не считала его бесстрастным.

— Ну, это нормально… Он без ума от своей жены, он тебя просто обожает! Когда говорит о тебе, его глаза горят, как Эйфелева башня в ночи! Ты до сих пор волнуешь его, могу поспорить!

— Ох, это уж ты чересчур!

«Искренна ли она или пытается потопить барракуду?» — подумала Ирис, разглядывая Каролину, которая безмятежно потягивала сок через соломинку. Она не заметила и тени задней мысли на лице адвокатессы, которая, казалось, с удовольствием расслабляется после забега на двести скидко-метров.

— Он сказал мне, что ты собираешься писать книгу…

— Неужто рассказал?

— А что, это правда? Ты уже начала?

— Не совсем… Есть одна идея, я ее пока кручу так и сяк…

— В любом случае он тебя поддержит, это очевидно. Не из тех он мужей, что ревнуют к успеху жен. Не то, что этот мсье Изамбер: его жена написала роман, так он до сих пор отойти не может, чуть ли не процесс решил затеять, чтоб запретить ей публиковать книгу под своей фамилией… под ЕГО фамилией.