Желтоглазые крокодилы

— Через пять минут, приготовьтесь, — сказала Жозефине девушка в розовом халатике…

Жозефина кивнула и попыталась сосредоточиться на журнале. Она никогда не читала журналов. Рассматривала обложки в киосках или украдкой подглядывала через плечо соседки в метро, ухватывала пол-рецепта, кусочек гороскопа, фотографию понравившейся актрисы. Иногда подбирала какой-нибудь журнал на скамейке и приносила домой.

Вдруг, перевернув листок, она завопила:

— Ширли, Ширли, смотри!!!!

Она вскочила и побежала к мойке, потрясая журналом.

Ширли, сидя с запрокинутой головой и закрытыми глазами, невозмутимо ответила:

— Ты видишь, я сейчас не могу читать.

— Только взгляни на фото! На эту рекламу мужских духов!

Жозефина уселась в кресло напротив Ширли и стала тыкать ей под нос журнал.

— Ну и что там? — буркнула Ширли, скривившись. — Из-за тебя мне мыло в глаз попало.

Жозефина подставила журнал поудобнее:

— Взгляни на мужчину на фотографии.

Ширли извернулась, разлепила глаза и рассмотрела фото.

— Ничего! Очень даже ничего себе парень!

— И все?

— Ну я же сказала, вполне ничего… You want me to fall on my knees? [19]

— Это же незнакомец из библиотеки, Ширли! В синем пальто с капюшоном! Он манекенщик! А блондинка на фото — та, на переходе, помнишь? Они как раз тогда для журнала и снимались! Какой же он красивый!

— Странно, тогда, на дороге, он мне как-то не приглянулся.

— Ты вообще не любишь мужчин.

— Sorry[20]: я их слишком любила, и потому сейчас предпочитаю держаться от них подальше.

— Во всяком случае, он хорош собой, он жив и снимается в рекламе.

— Ну и что ты теперь будешь делать? В обморок упадешь?

— Нет, вырежу фотографию и положу в сумочку. Ох, Ширли, это знак!

— Знак чего?

— Знак, что он еще вернется в мою жизнь.

— Ты веришь во всю эту ерунду?

Жозефина кивнула. «Я еще и со звездами разговариваю», — подумала она, но не решилась сказать это вслух.

— Мадам, идите за мной, пора смывать краску, — прервала ее Дениз. — Вы себя просто не узнаете!

«И я стану краше самой Изольды Белокурой с ее золотистыми сверкающими локонами», — подумала Жозефина, усаживаясь у раковины.

Большая стрелка стенных часов подползла к половине шестого. Ирис удивило, что она смотрит на дверь кафе с таким нетерпением. А вдруг он не придет? Вдруг в последний момент решит, что идти не стоит? По телефону директор агентства показался ей любезным и аккуратным человеком. «Да, мадам, я вас слушаю…»

Она объяснила, что ей требуется. Он задал несколько вопросов, потом добавил: «А вам известны наши расценки? Двести пятьдесят евро в день в будни, а в выходные двойной тариф. — Нет, по выходным я не нуждаюсь в ваших услугах, спасибо. — Хорошо, мадам, значит, договоримся о первой встрече, допустим, через неделю… — Через неделю, точно? — Будьте уверены, мадам… Встречу назначим в том районе, где вы обычно не появляетесь, чтобы не встретить случайно кого-то из знакомых». «Улица Гобелен», — предложила Ирис. Звучит загадочно, детективно, и даже как-то опасно. «Улица Гобелен, мадам». Очень хорошо. Допустим, в пять тридцать, в кафе на улице Гобелен, которое так и называется — кафе «Гобелен». На углу с улицей Пиранделло. Вы легко узнаете нашего человека: он придет в шляпе «Бербери». Сейчас время дождливое, и он не будет особенно выделяться. Скажет вам: «На улице холод собачий!» А вы ответите: «И не говорите!» «Прекрасно, — без колебаний сказала Ирис, — договорились, всего хорошего». Как же все оказалось просто! Она так долго сомневалась, прежде чем решиться, а тут раз — и дело сделано. Остается ждать встречи.

Она принялась разглядывать публику за столиками. Студенты читали книжки, две-три одинокие женщины тоже, казалось, кого-то ждали. Мужчины у стойки бара наливались спиртным, глядя в пустоту стеклянными глазами. Шумела кофемашина, слышались отрывистые распоряжения бармена, голос Филиппа Бувара из репродуктора выдавал очередную шутку: в эфире шли «Умные головы». «Знаете историю, как муж спрашивает жену: Дорогая, почему ты не говоришь мне, когда у тебя оргазм? А жена отвечает: Да как же я могу? Тебя ведь в эти моменты рядом нет!» Парнишка за кассой расхохотался.

Ровно в половине шестого вошел мужчина в той самой клетчатой шляпе. Красивый мужчина, молодой, изящный, улыбчивый.

Он быстро огляделся и тотчас же отметил Ирис, которая слегка наклонила голову, чтобы показать: да, это она. На его лице мелькнуло удивление, он подошел и произнес кодовую фразу:

— На улице холод собачий.

— И не говорите.

Он протянул ей руку и попросил жестом, если не трудно, переложить пальто и сумку. Ему хотелось бы сесть рядом с ней.

— Не слишком благоразумно вот так бросать открытую сумку на стуле…

Она подумала: может, это тоже кодовая фраза? Он произнес ее тем же тоном, что и замечание о погоде.

— Ох! У меня там нет ничего ценного.

— Сама сумка ценная, — заметил он, бросив взгляд на эмблему «Луи Вюиттон».

Ирис махнула рукой, дескать, не беда, она не так уж ей дорожит. Мужчина неодобрительно дернул подбородком.

— Уж не знаю, как уговорить вас быть повнимательнее. Когда у тебя крадут сумку, это всегда неприятно, так что не искушайте судьбу!