Желтые небеса

– Не так быстро, – возразил один из его новых знакомых, слегка ошеломленный такой спешкой. – Попробуйте сделать все по порядку. Если не получится, заклеим пластырем.

– На хрена мне пластырь, если я теперь вроде вас, – проворчал он, неумело выстраивая в уме цепочку команд-импульсов: убрать боль – остановить кровотечение – срастить поврежденные ткани…

Боль исчезла, кровь больше не сочилась. А вот порез никуда не делся.

– Для этого нужно некоторое время, – заверили его. – Вы дали команду – ваше тело ее выполнит, но не мгновенно. Все равно заживет быстрее, чем у обычного человека.

– Проверим, – пробормотал он, глядя мимо собеседника на высокую черноволосую женщину, которая приближалась к ним, огибая фонтан в виде водяной чаши.

Она улыбнулась, и он в ответ ухмыльнулся.

«Наконец-то мы с тобой потягаемся на равных! Я теперь такой же, как ты. Посмотрим, чья возьмет…»

Жмурясь от фиолетового мерцания, очнувшийся Мартин попытался лечь поудобней. Болели переломанные кости, ныли кое-как вправленные вывихи, разламывалась голова. Странный сон-видение… Человеком он был тем же самым, а вот обстановка совсем другая. И какой необычный крутой дизайн в этом подводном городе… Зрелище произвело впечатление даже на Мартина, повидавшего всякое.

А-а, проклятые ребра… И поиск не дал результата, полезную информацию он так и не нашел.

Или все-таки нашел?..

Попробуем. Сосредоточившись на своих внутренних ощущениях, Мартин послал команду-импульс: убрать боль.

Боль исчезла.

Минуты две он лежал, тупо глядя в потолок и наслаждаясь непривычно комфортным состоянием: как здорово, когда ничего не болит! Потом, опомнившись, послал вторую команду: восстановить поврежденные ткани.

«На такие травмы, как у меня, уйдет от полутора до двух суток. Даже больше, если учесть, какая здесь кормежка. Откуда я все это знаю? Гм… Главное, что знаю. Черт, неужели я действительно жил до этой жизни в другом мире, в другом теле, и меня звали Ол… это, кстати, уменьшительное имя, полного не помню… и сны-видения – мои собственные воспоминания, разбуженные Гефадой? Да нет, маловато данных для такого скоропалительного вывода! Возможны ведь и другие объяснения, более научные».

Когда за ним пришли, он еле волочил ноги, демонстрируя крайнюю степень физической разбитости. Юстану совсем не обязательно знать о том, что его пленник выздоравливает.

В зале на одном из диванчиков сидел Бениус, вялый и поникший, как будто вылепленный из размякшего пластилина. Мартин тяжело опустился на соседний диванчик. Никаких резких движений. Не только потому, что это не вяжется с имиджем избитого до полусмерти человека: он заблокировал боль, но травмы остались; если он хочет, чтобы кости поскорее срослись, не надо мешать организму залечивать повреждения. А вот разжиться чем-нибудь съестным стоит… Мартин покосился на стол. Стоит, но не сейчас. Конвоиры ушли, оставив его наедине с Бениусом. Скорее всего, Юстан за ними наблюдает: хочет выяснить, верен ли ему Бениус после смерти Люсьены. Выходки Юстана непредсказуемы, зато мотивы его поступков вычислить нетрудно.

Бениус ни разу не взглянул в сторону Мартина. И Мартин молчал: он не собирался подыгрывать Юстану. Он все острее ощущал тоску и подавленность, которые обволакивали Бениуса плотным серым коконом. Ощущал?.. У него никогда не было экстрасенсорных способностей. Значит, это тоже пришло оттуда. Интересно, что он еще прихватил из своего предполагаемого прошлого опыта?

Юстану надоело ждать – он появился из арки, обрамленной световым орнаментом, присел рядом с Бениусом и заговорил участливым, проникновенным тоном:

– Явор, это нужно было сделать. Я понимаю, тебе сейчас больно. Тебе очень больно, и это светлая боль! Та, которая толкает вперед и прогресс общества, и прогресс каждого отдельного человека. Поверь, Люсьена поняла бы тебя. Я вижу, что ты не предал нашу цель, остался моим другом – значит, ее жертва не напрасна.

– Мне так ее не хватает… – тускло пробормотал Бениус.

– Явор, я разделяю твою боль. – Юстан улыбнулся доброй понимающей улыбкой. – Это нужно для твоего развития, дурачок! Развитие не бывает безболезненным. Безболезненное существование только у сытых сереньких обывателей, у тех, кого мы давим, потому что иначе их не разбудить. Явор, твои страдания прекрасны! Поверь, я тебе завидую.

Мартин мог бы засвидетельствовать, что испытывает Юстан отнюдь не зависть: он ликовал от сознания своей власти над Бениусом – презирал его – одновременно жалел, извлекая удовольствие из этого чувства, – до некоторой степени опасался, что Бениус все-таки взбунтуется, – хотел убедиться, что тот окончательно сдался. В душе у подавленного Бениуса шевелился слабый протест, и вместе с тем крепла признательность за сочувствие и поддержку.

– Если бы ты меня предал, ты бы ничего не стоил, – продолжал Юстан. – Потому что я забочусь о тебе! Не о твоих мелких житейских интересах – о росте твоей души! Не каждый способен это оценить. Поверь мне, Люсьена бы оценила… Ты духовно вырос на целую ступеньку! Даже на две, Явор!