Желтые розы

Меня нарядили белым ангелом, я долго сопротивлялась косметике, но Джули нравилось, когда я сопротивляюсь, от этого она становилась более целеустремленной. И сегодня ее целью стала я. Таня ждала нас уже в клубе, ее парень прижимал ее к себе, и они казались такими счастливыми. Я вспомнила его прозвище — «Болт». Почему именно Болт? Ни Гайка и ни Шуруп, а именно Болт. Странные у нас люди все-таки, дают такие забавные прозвища. Разве это должно иметь значение, когда стоишь в коротеньком, еле прикрывающем ноги серебряном платье, туфлях на таком каблуке, что пол кажется далеким ядром планеты, а на спине крылья. Завтра я буду наблюдать свои снимки в интернете, однозначно. Так я не одевалась никогда. Неужели я действительно меняюсь, как говорит мой парень. И должна ли я замечать это? Или возможно, контролировать? Я стала перебирать в памяти, что успело во мне измениться, и вспомнила свои музыкальные вкусы. Вот они точно меняются.

Улыбаясь своему отражению, радость так и не приходила. Я смотрела на свой телефон в ожидании его звонка, но тот все молчал. Джули позвала меня на танцпол к Тане и ее парню, я последовала за ней и на полпути замерла. Он был там, двигался в такт музыке, а его руки оплетали талию весьма ухоженной блондинки. Смею заметить, она оказалась моей полной противоположностью. Против воли я закатила глаза. В тот момент у меня не стояло первым в списке закатить истерику или драку. Я просто подумала о том, а почему этот парень выбрал собственно меня? Возможно, у меня низкая самооценка, но я развернулась и направилась к выходу. Опустив глаза в пол, я делала все, чтобы устоять на шпильках и разрыдаться в голос. И снова мне помешали пройти.

— Мисс Белл? — я узнала голос даже сквозь орущую музыку.

Его глаза плавили черным огнем, он рассматривал так пристально и долго, что я смутилась.

— Узнали меня в таком наряде, — я решила пошутить. Терять уже было нечего.

Парень ухмыльнулся.

— Вы слишком заметны в толпе, — он подал мне руку. — Конрад Нортвуд.

— Мое имя вам уже известно.

— Да, Лелистра. Вы собирались уходить?

Я кивнула.

Пошел снег, я закуталась в пальто, а руки в перчатки. Переобулась в сапоги, забросив туфли в сумку, и сейчас, гуляя по безлюдному проспекту пинала ногами образовавшиеся хлопья крупного снега. Конрад как-то снисходительно смотрел на мое веселье, меня это забавляло. Я бросила в него снежком, и он, наконец, начал смеяться вместе со мной. Будто выглянуло солнце, и этот человек-снеговик растаял. Вечер удался, мне не пришлось рассказывать, почему я сбежала из клуба, и что меня расстроило, ему не надо было просить разрешения проводить меня до дома. Мы просто шли, разбрасывая снег, где-то ноги увязали в сугробах или я наступала в глубокие лужи, а Конрад был рядом, чтобы помочь мне вылезти, или отряхнуть мое пальто от брызг талого снега. Это был самый лучший вечер перед Новым годом.

Так мы провели время и в следующий день, и после него. Я не вспоминала о том, кто разбил мне сердце, или не разбил. Внезапно стало все равно на то, что было «до». Теперь я жила только «после».

На четвертый день это «До» решило о себе напомнить. Он ждал меня возле двери моей квартирки.

— Твой телефон отключен, — он заявил это таким тоном, будто мобильный работает лишь для него одного.

— Пару дней назад тебя это не волновало, Артур, — заметила я.

Он попытался меня обнять, но я отступила назад.

— Что с тобой, Лел? — Артур был в крайнем удивлении. Его абсолютно непричастное выражение лица разозлило меня. Будто это я его игнорирую день ото дня. Взяв волю в кулак, я напустила на себя спокойствие.

— Ты во мне не нуждаешься, я в тебе тоже.

— Что за чушь?

Артур снова привлек меня к себе.

— Ты злишься, я чувствую, — его губы бродили по моей шее, вызывая восхитительные мурашки в теле. Но разве его благосклонное отношение продлится долго в этот раз? Я сомневалась, и это не давало мне покоя. Я должна сопротивляться. Поэтому я вырвалась из его объятий и вставила ключ в замок двери. Артур устало вздохнул, понимая, что сегодня он ничего не поимеет, или скорее, кого, и начал спускаться вниз по лестнице.

— Включи мобильный, — бросил он напоследок.

Конрад как-то сказал: «Нужно подавлять чувства к человеку, если тот не достоин их». Я и подавляла с включенным телефоном.