Желтые розы для актрисы

– По инерции отступала… – повторил Иннокентий, представляя, как это могло быть. Не понял. – А почему она по инерции отступала?

– Ее кто-то толкнул, я думаю. Сильно толкнул.

– Ах, вот в чем дело… Теперь понятно, как отступала и падала.

– Полагаю, толкнули ее в результате борьбы. Я бы квалифицировал эту смерть как убийство по неосторожности. Но и за этот вид преступления невольный убийца получает срок, так как доказать, что смерть наступила не преднамеренно, а в результате случайности, крайне сложно.

– Борьбы? Подождите, я читал протоколы, там ни слова про борьбу… Должны же быть какие-то отметины на теле в результате борьбы.

– Ой, Иннокентий! – рассмеялся Вениамин Иванович. – Протоколы можно и переписать, если есть приказ сверху. А отметины были. Незначительные. Очень незначительные, чтобы на этом основании построить версию убийства, но достаточные, чтобы ее не отвергать. И кстати, имелись отметины и в области груди пострадавшей, на основании чего я и сделал вывод о толчке и борьбе. Ну, вот, пожалуй, и все… Остается добавить, что Катрин и некто неизвестный ушли за угол ресторана, где никого не было, там они и выясняли отношения. Раскручивать версию не позволило начальство, тем более серьезного повода для этого не имелось. Сами понимаете: празднуют большие люди, а тут кто-то из гостей… Скандала никому не хотелось, это же противно, когда полощут имя.

Иннокентий вспомнил рассказ Саши, ведь Тамила тогда сделала много снимков, надо бы их посмотреть, если они сохранились.

15

На сцене было черным-черно, но задник висел светлый, под светом он менялся: то отливал голубоватыми оттенками, то краснел, розовел, зеленел и так далее. Спектакль подходил к концу. К этому меняющему цвета заднику вела небольшая лестница, которую венчала (о, ужас!) плаха с воткнутым в нее топором. По бокам сцены выстроились артисты в соответствующих эпохе костюмах, Саша, полностью завернутая в черную мантию, гордо возвышалась на авансцене, перед ней стоял на одном колене артист, слушая ее, как и все зрители (кто-то даже всхлипывал):

– На смертном приговоре должна быть королевская подпись. Я сама подписала себе смертный приговор. И если ваша великая Королева-девственница когда-нибудь поинтересуется, почему я это сделала, можете сказать следующее: «В смерти среди друзей гораздо больше жизни, чем в жизни, в которой все бегут, пусть она длится хоть целый век!» Смотрите, как я встречаю смерть!

Она эффектно сбросила с себя мантию, оставшись в красном балахоне. И тут к плахе вышел палач… Алексей попал на середину второго акта, ему было трудно вникнуть в сюжет, он то и дело на зрителей поглядывал, а сидел в углу самой дальней ложи. Когда палач вынул топор, Алексей наклонился к Ванжилу, встретившему его к аэропорту, шепотом спросил:

– И что, Сашке будут голову рубить?

– Нет, что ты, – всерьез принял его слова Ванжил.

– Я имел в виду фокус… с головой… из папье-маше.

Из соседней ложи высунулась бабуля:

– Молодые люди, тише!

Алексей замахал руками, дескать, молчу-молчу, снова прячась в уголок, где много тени, ему не хотелось, чтобы Саша нечаянно увидела его в компактном зале. А она шла к плахе, за ней волочился длинный шлейф балахона, потом поднималась по ступенькам, все придворные по бокам становились на колени. И барабаны – бу-бу-бу-бу… Саша тоже стала на колени перед плахой…

– Спектакль ужасов, – сказал Алексей.

Ванжил приложил палец к губам, в этот миг под усиливающийся гром барабанов погас свет на сцене, и в зале раздались громкие аплодисменты – конец спектаклю. Потом кланялись артисты, две королевы сорвали овации…

– Хлопай, – толкнул Алексея в бок Ванжил.

Но гость остался глух и нем, он думал о предстоящей встрече, как она пройдет. Главное, не знал, звонил ли Иннокентий Саше, великий сыщик не брал трубку – говнюк.

Закончились аплодисменты, Саша быстро ушла за кулисы, задевая шлейфом от красного балахона все, что встречалось на пути. Как только заканчивается спектакль, она вспоминает о дамокловом мече и несется в гримерку, где ненадолго чувствует себя защищенной хотя бы стенами. Ее поймала за руку Анфиса:

– Ну, ты молодец, все мои замечания учла и очень неплохо справилась. Я подскажу тебе еще один момент в финале.

– Спасибо, – сжала ее руку Саша.

– Помнишь, завтра собрание? Чую, что-то замышляется…

– Похоже. Я обязательно приду.

Саша продолжила шествие по лестнице в сопровождении второго охранника – неразговорчивого мужика лет сорока, с внешностью уголовника, просто страшно с ним наедине оставаться. Но пока не убил, может, обойдется. Из Ванжила тоже лишнего слова не вытащишь, но он хоть симпатию внушает, доброта от него исходит, ему Саша охотней доверяла себя.