Желтый бриллиант

Люба жила недалеко от района пятиэтажек, в более новом районе. Трехкомнатную квартиру в панельном девятиэтажном доме, помимо Любы, занимали ее дочь, внучка-школьница и зять. Семья жила не то, что дружно, но бесконфликтно. Люба все рассказала родным. Она очень волновалась за Кольку. От горячего сладкого чая с вкусным бутербродом Люба успокоилась. Она думала о Кольке. Он не мог далеко убежать. Он обязательно вернется домой. Надо срочно идти в квартиру покойной Валентины Ивановны, и ждать Кольку. Дочь не отпустила мать одну в дом, где может появиться сумасшедший. Но бросать убогого на произвол судьбы тоже не по-человечески. Зять, Андрей, согласился сопровождать и охранять тещу. Люба уверена, Николаю место – в больнице. Но она может помочь врачам, она – много знает о Николае.

В квартире – пусто и тихо. Люба накрыла зеркало старой шалью, прибралась в комнате. Зять, Андрей, смотрел телевизор. Любе очень хотелось прилечь, день был страшный! Но как она ляжет на кровать, в которой недавно умер человек. Андрей хотел убрать постель и освободить диван.

– Нет, нет. Ничего не трогай, пока не придет Николай.

Николай пришел среди ночи. Он был весь грязный, пыльный, в рваной одежде. Без слов понятно, он прятался в старых домах. Да он все видел. Мама! Николай сморщил лоб, ладонью вытер слезу и нос.

– Люба, куда мне теперь? В милицию я не пойду!

– В полицию, – поправил зять.

– Один черт, не пойду. Я знаю, они мне пришьют такое, жизни не хватит отмотать.

Люба удивилась, она ожидала увидеть пьяную истерику. Николай был печален, но он очень разумно и трезво рассуждал. Видимо, стресс, испуг активизировали новые блоки памяти, усилили логический контроль мозга за речью и эмоциями.

– Хорошо бы в деревню, на природу, подальше от людей, – рассуждал Николай.

Люба спросила:

– Помнишь, деревня под Москвой, недалеко вроде. Валя говорила мне, что дом свой, в котором она родилась, внуку отписала. Вот и езжай туда.

Николай весь напрягся, сильно задрожали руки.

– Я совсем не помню эту деревню.

– Как же, Коль, Валя рассказывала, вы там дом большой поставили. Вам его из Финляндии, кажется, привезли. Вы Валентину Ивановну в гости звали, а она гордая была. «Зачем, – говорит, – мне на чужие хоромы смотреть».

Николаю стало еще больнее на душе. Зачем же, мать, ты – так! Он помнил, как они всей семьей ездили сажать картошку, как ему, маленькому Кольке, было холодно в сыром домике «Бабы Яги». Про дом из Финляндии он вспомнил с трудом. Адреса деревни тоже не знал. Выручила Люба. Она отдала Николаю бумажку с паспортными данными Валентины Ивановны и конверт с деньгами.

– Вот, это все, что было у твоей мамы. Бери, пригодится. Без денег нельзя на улицу выходить.

Николай пожал руку Любе и ее зятю. На бумажке Николай прочитал: место рождения: Московская область, Щелыковский район, деревня Соколики, дом № 32. Николай улыбнулся. Он вспомнил Соколики. Теперь у него есть дом, наследство матери. Есть немного денег. Но все равно, очень грустно – не стало мамы. Она прожила долгую жизнь. Ей было трудно, а он редко к ней ездил. Нет, он помогал, чем мог. У него – своя семья, работа. А теперь, где все это?

Люба строго сказала:

– Сиди тихо, не высовывайся.

Ее перебил зять Андрей.

– Не-е, Любовь Ивановна, они завтра утром придут искать, походят, походят, а потом – тяжелую технику запустят. Тогда, точно, не убежишь. Я ж работал на грейдере, Каховку – сносили. Я так думаю. Николай поживет у нас до похорон мамы. Нет, так нельзя. У него же нет документов. Заловят на похоронах, как пить дать! Николай, едем к нам, черт их знает, когда заявятся. Утром я тебя отвезу в твои Соколики. По дороге все и вспомнишь.

Николай испытывал странные чувства. Этот зять Любы своим оптимизмом и практичным житейским подходом давал Николаю надежду на будущее.

Так и решили.

– Николай, ты возьми из дома, может, что на память или по делу. Я – на машине, довезем.

Николай обошел квартиру своего детства. Квартиру, в которой жили, как умели, его мать, отец и брат и из которой ушли в вечность. Куда идти ему? Как дальше жить? Да и стоит ли дальше жить? Николай взял флакончик духов «Шанель» и свой детский словарик французского языка. Он обратился к Любе и Андрею:

– Мне здесь ничего не надо. Возьмите телевизор. Он новый. Я вспомнил, как мы с Таней выбирали его для мамы к Новому году. Еще одеяло – оно совсем новое. Его тоже Таня выбирала. Люба сама его распаковывала. Еще все, что хотите. Я посижу на улице.

Андрей возразил:

– Раз так, ладно. Точно, все – отдаешь? Он понимал, что одеяла и телевизоры этому мужику сейчас, уж точно, не нужны. А их семье очень даже пригодятся. Его теща столько сил потратила на этого Николая, что ему и сотней телевизоров не расплатиться. И деньги все, до копеечки, отдала этому полоумному. Что с ним будет дальше? Не дай Бог!