Желтый бриллиант

«Наконец, я дома. Какое это тихое, удивительное состояние — быть дома. Обслуживающий персонал заранее был приглашен, учитывая мой возраст и мое физическое состояние. Целый месяц я бездельничала. Я просто гуляла по родному мне городу, предавалась воспоминаниям, о чем-то мечтала. Хотя, о чем может мечтать старуха, которой уже за семьдесят»?

10 мая 1952 года.

«Прошло пять лет, как я вернулась в Париж. Это — все тот же прекрасный город. Если Вас спросят: «Чем же он так прекрасен?» Перечислят памятники и музеи всемирного значения — конечно, Вы согласитесь. Для меня Париж — это внутреннее ощущение радости жизни, которое не покидает меня никогда, даже когда жить невозможно, жить незачем, когда жизнь страшнее смерти. Париж спасает, он уговаривает: потерпи еще чуть-чуть и будет полегче, а потом — совсем неплохо. Париж никогда не обманет, не будет обещать того, что уже никогда не случится. Но он, этот великий город-мудрец, поможет найти свое место в новых обстоятельствах. И, может быть, Вы улыбнетесь!»

25 сентября 1962 года.

«Обыкновенный день. Ничего не случилось. Полдня провела в офисе, сверяла накладные, сертификаты, лицензии и списки лиц, допущенных к аукциону. Для меня — это уже второй аукцион. Сколько же ошибок я сделала тогда в 1958 году. Поистине — на ошибках учатся. Я люблю аукционы, вернисажи, выставки. Для меня — это как игра в рулетку. Мне не важен выигрыш, важен сам процесс ожидания «золотой фишки»!

Я пристрастилась к сигаретам, длинным таким, да еще в мундштуке. Приятно во время игры выпить виски — один, второй глоток, и все страхи и волнения отступают. Мир определенно добреет, даже если ты проигралась в пух и прах».

15 октября 1965 года.

«Половину дня просидела напротив телевизора, смотрела демонстрации молодежи, выступления политических лидеров разных направлений. Кто прав, кто виноват — не ясно. Но ясно одно, что правы и те, и другие.

В последнее время я все чаще и все больше смотрю телевизор. Сколько интересного, невероятного открывает миру это голубое окошечко.

В сентябре ездила в Цюрих и Лихтенштейн и поняла, что это была моя последняя поездка. Мое тело такой нагрузки больше не выдержит. В Цюрихе я делала вид, что проверяю каждую накладную, каждый ящик с золотом и коробку с алмазами. Посмотрела на картины. Величие мастерства, да и только.

Я приняла очень важное для себя решение. Я отказываюсь от управления фирмой «Голдин леди», остаюсь только владелицей с правом первой подписи. Все остальное ведение дел фирмы переходит к назначенному мной генеральному директору. Штат сотрудников, зарплата прочее и прочее находится в его ведении. Генеральным директором я назначила Марка Розенберга, выпускника Бернского университета, внука Курта Зегеля. Почему я приняла такое странное решение, учитывая биографию его папаши Рихарда? Я решила, что один плохой пример близкого человека — поучительнее сотни праведных нравоучений чужих людей. Когда Рихард услышал мой старческий прокуренный голос, он долго не мог понять, с кем он говорит. Я ему напомнила давнюю историю, как он и его дружок Филипп решили раздавить меня подъемным краном, получить наследство и счастливо зажить на островах. И только малорослый очкарик Поль придумал всю эту интермедию с переодеванием. Иначе, вы все равно меня прихлопнули бы, не так, так этак.

«А теперь, по существу. Я жду Вас вместе с сыном в гостиной, в 15 часов. У меня к Вам серьезный разговор».

После общения со мной, моего предложения занять пост генерального директора фирмы с практически неограниченными полномочиями, Марк долго молчал. Что бы прервать затянувшееся молчание, я стала рассказывать, как будет оборудован кабинет. «У Вас на столе обязательно два телефонных аппарата». «Зачем одному — два?» «Потом поймете. Далее, электрическая пишущая машинка. Имейте в виду, задача машинистки — быстро печатать, а не быстро снимать колготки. Далее: счеты, арифмометр, скоросшиватели, ручки, чернила и еще тысяча всяких мелочей».

Марк спросил: «Вы, разве не боитесь дурной наследственности?»

«Время покажет. Ведь с того света — все видно».

20 декабря 1965 года.

«После возвращения домой из Цюриха я долго болела простудой. В результате — осложнение на обе кисти рук. Мои руки стали похожи на обломленные ветром ветки боярышника. Сразу вокруг меня возникла стая врачей, лекарей, старушек-ведуньий, тибетских и китайских лекарей. Я всем им платила «по-божески», но прекрасно понимала, что писать больше никогда не смогу.

Теперь все, что я говорю, записывает сиделка. Затем, я все внимательно читаю в очках, похожих на линзы в астрономической трубе и ставлю закорючку, похожую на гриб или зонтик.

Я работаю над завещанием. Это предварительные наброски, основная работа начнется после Рождества Христова. Сейчас передо мной стоит неразрешимая задача — найти русскоговорящего нотариуса с полным пакетом подтверждающих документов. И, самое главное, мне срочно необходим детектив для работы Ленинграде».

10 января 1966 года.