Желтый бриллиант

Госпожа Таня Видова, в сером шелковом брючном костюме с приподнятым воротником, в темных очках, голова повязана шелковым платком в мелкий цветочек на русский манер — узелок сзади на шее, уверенно вошла в зал обслуживания VIP-клиентов. Ее сопровождал личный адвокат Загоскин С.Ю., переводчик, имеющий государственную лицензию МИД России и видеорежиссер с небольшой видеокамерой. В зале посетителей не было. Старший оператор банка любезно поздоровался и спросил на немецком языке:

— Фрау, что Вам угодно?

Переводчик перевел фразу на русский язык. Оператор банка увидел камеру, покраснел, и громко сказал:

— У нас запрещена видеосъемка.

Адвокат Загоскин представился, достал документ, выданный посльством Швейцарии в Москве, разрешающий проводить видеосъемку в частном офисе на территории суверенного государства — Швейцарской конфедерации в исключительных случаях.

Оператор, волнуясь, пробормотал:

— Одну минуту, я приглашу управляющего банком, — и нажал несколько кнопок на панели компьютера.

Через несколько минут из лифта вышел солидный господин средних лет с большой лысиной и роскошными, закрученными вверх, усами.

Он представился:

— Франс Зейгель — управляющий.

Татьяна Петровна улыбнулась, левой рукой смахнула с головы никчемный платок.

Господин Зейгель увидел кольцо. Он не мог не заметить светового взрыва в помещении, отделанном белым мрамором и освещаемым галогеновыми светильниками. Он слышал от деда легенды о желтом бриллианте, принадлежащем роду русских дворян Головниных.

— Госпожа Таня Видова, чем обязан? Давайте присядем.

Татьяна Петровна сделала серьезное лицо.

— Так складываются обстоятельства, что я вынуждена снять свои вклады и перевести их в московский «Банк сбережений».

— Вы имеете в виду часть денежной суммы?

— Нет, я имею в виду все вклады: в валюте, в золоте, в драгоценных камнях. Причем сегодня. Сейчас.

Господин Франс Зейгель побледнел.

— Во-первых, о таких операциях заявляют заранее. Мы должны подготовить активы.

— Увы, так сложились обстоятельства, — печально пролепетала госпожа Таня Видова. — По договору я имею на это право. Господин Загоскин, напомните нам условия договора.

Мощные компьютеры несколько минут урчали и стрекотали как кузнечики в теплую августовскую ночь. Кросс-операция по переводу нескольких десятков миллиардов долларов на счета «Банка сбережений» прошла без сбоев. В это время со служебного входа технические сотрудники выносили из банковских ячеек и сразу же укладывали в инкассаторский джип ящики разного формата, наполненные золотом и алмазами. Затем вынесли несколько пуленепробиваемых металлических плоских коробок и ящиков. Там были картины и скульптуры. Татьяна Петровна подписала бумаги, неоднократно прочитанные адвокатом, и попросила выключить видеосъемку. Она встала, тихо произнесла: «спасибо», спокойно вышла из здания банка и быстро села в автомобиль с сильно затемненными стеклами.

— Что, господа, обратилась она к сопровождающей группе, теперь едем на улицу Обердорштрассе.

В коммерческом банке на Обердорштрассе вся процедура перевода денежных средств и передачи ценностей, принадлежащих госпоже Тане Видовой, прошла по известной уже схеме. В другую инкассаторскую машину, помимо деревянных ящиков, было погружено несколько объемных коробок из очень толстого картона с этикетками «хрупкое», «стекло». В небольших или среднего размера картонных коробках, упакованные по специальной методике, хранились бесценный фарфор, стекло и фаянс. Может быть, что-то из вывезенных художественных ценностей вернется обратно в Париж. Но там, в особняке на площади Тюрильи осталось столько же, если не больше, ценных изделий, картин и прочего. Тогда, в спешке, перед самым началом войны, вывезти и сохранить все, было просто невозможно. Скорее всего, все самое ценное будет передано в музеи России. И, лишь несколько скромных картин и фарфор Татьяна Петровна оставит себе, украсит ими свой новый дом, который существует пока только в ее мечтах.

У Татьяны Петровны есть еще одна мечта, о которой она даже не позволяет себе думать. Иногда она представляет себе, что выкупит у Российской академии наук полуразрушенный санаторий, тот самый санаторий на Профсоюзной улице, в районе метро Коньково, вместе с уникальным, красивейшим ландшафтным парком, каскадом прудов, погибающими лиственничными и ясеневыми аллеями, березовой рощицей и первоцветами, давно внесенными в Красную книгу природы. Здание санатория опять станет подмосковным Путевым дворцом, где останавливались многие известные России люди. Но свершится ли это чудо, или дорогие элитные многоэтажки раздавят неповторимый прекрасный кусочек природы и русской архитектуры, один из последних в Москве!

Госпожа Таня Видова устало облокотилась на широкий подлокотник на заднем сидении просторного автомобиля.

— Татьяна Петровна, может быть, перекусим, время — почти обеденное!

— Никаких перекусов. Едем в Лихтенштейн, а то, не дай Бог, дождь пойдет, смотрите, какая туча над озером!