Желтый бриллиант

— Понимаешь, девочка, Марианна от меня все долго скрывала, когда я стала замечать неладное, она придумывала всякие отговорки, она же — сама врач. До последнего ходила по вызовам к больным детям. Я ее отговаривала, все хотела тебе звонить, но Марианна так умоляла! Наши врачи сказали, что она очень поздно обратилась. И то, не за лечением, а когда уже боль стала невыносимой, за обезболивающим лекарством, которое только по специальным рецептам дают.

— Где она?

— У себя в спальне, она уже не встает.

Таня на ходу сбросила шубу, сапоги, и, шагая через две ступеньки, поднялась на второй этаж. Мама лежала на высоко поднятых подушках. Ее лицо, вернее кости лица, были обтянуты тонкой желтой кожей. На голове — клочья седых безжизненных волос. Она увидела дочку.

— Танечка, родная, прости меня!

Таня села рядом с мамой на низенькую табуреточку.

— Мама, почему ты ничего не говорила, мы бы тебя сразу в Москву перевезли. Там врачи хорошие.

— Я сама врач хороший.

Марианна прикрыла глаза.

Таня взяла ее худые, желтые руки и закрыла ими свое лицо.

— Мамочка, ведь еще все можно исправить, мы тебя вылечим.

Слез почему-то не было. Марианна с трудом подняла лицо дочери.

— Танечка, доченька, я свое прожила, я это чувствую, понимаю. У меня больше нет сил, она сипло, тяжело вздохнула, жить дальше. Зачем мучить вас и мучиться самой. Это бесполезно, поверь. Мне немного… осталось. Я тебя попрошу, мой прах отвезите в Москву и похороните рядом… с моими родителями. Обещаешь?

Марианна замолчала. Таня сидела, смотрела на маму и не могла пошелохнуться. Ей хотелось заплакать, но она не могла. Марианна с трудом чуть приподняла голову и тихо сказала:

— А теперь уезжай, мне так будет легче.

— Нет, я останусь с тобой, мамочка моя, я никуда не уеду. Я пойду к врачу, Николай привезет лучших специалистов… из Москвы. Мама!

— Уезжай домой, это моя последняя воля. Я не хочу, чтобы ты видела…, как я умираю, я же люблю тебя. Я останусь в твоей памяти живой. Уходи, умоляю.

Марианна опять закрыла глаза. Через минуту она начала стонать, все громче и громче. Прибежала тетя Глаша, делать укол.

— Таня, уйди!

Таня встала и, шатаясь, вышла из комнаты. Она еле спустилась по лестнице, вошла в гостиную и легла на диван, лицом в подушку: «Почему они такие жестокие, я хочу быть с мамой, до конца». Таня лежала без слез, ее тело вздрагивало.

Спустилась тетя Глаша. Она погладила Таню по спине.

— Ты поплачь.

— Не могу, нет слез.

— Плохо, поплачешь, будет легче. Она подошла к старинному резному буфету, достала графин с каким-то напитком малиново-красного цвета. Налила полстакана и протянула Тане.

— Выпей, это наливка из смородины и малины. Мы с твоей мамой делали. Поможет.

Таня выпила, было очень вкусно, она протянула стакан и, виновато, попросила:

— Налейте еще!

Тетя Глаша взяла стакан из руки Тани и еще налила в стакан чудесный напиток. Таня выпила и… заплакала. Плакала она тихо, попискивая, как котенок. Потом заснула до утра.

Ее разбудила тетя Глаша.

— Мама без сознания, позвони Николаю.

Таня только сейчас вспомнила о сыне и о муже. Она долго звонила в Австрию, там долго не брали трубку, видимо, были на горнолыжной трассе. Только к вечеру ей перезвонил Николай.

— Я все понял, вылетаем первым рейсом и сразу к тебе.

Николай и Вася приехали через два дня. Марианны уже не было. Она умирала на руках у дочери. Тихо, незаметно она ушла из этой жизни.

Отпевали Марианну Гавриловну Видову в Кафедральном соборе города Саратова. На отпевании было очень много людей. Марианна до последнего лечила и спасала «маленьких ангелов». Денег она не брала. Таня почти не плакала, Вася всхлипывал и причитал: «Бабуля, бабуля, как я без тебя теперь жить буду». У Николая на глазах блестели слезы, он их не скрывал.

На девятый день прах Марианны упокоился рядом с ее родителями на старом московском кладбище. Таня была очень плохая, она ничего не понимала, тут же забывала услышанное, Николай повторял, а она опять забывала. Ее сознание отказывалось принять реальность и заблокировало память. Так объяснили врачи-психотерапевты. Средство одно — дождаться, пока организм сам восстановит утраченные на время связи.

Прошло сорок дней. Ночью Тане приснился сон. Мама, в воздушном белом балахоне, сотканном из небесных нитей, идет по облакам. Она очень молодая и очень красивая. По ее лицу скользит нежная улыбка. Она отходит все дальше, вглубь облаков и совсем исчезает из вида. Больше Марианна никогда не снилась дочери. Видимо, ее душа не хотела беспокоить Таню. Ведь она ее так сильно любила.

Утром Таня встала свежая, бодрая. На щеках появился легкий румянец. За завтраком Николаю и Васе она сказала:

— Мама в раю, я видела во сне.

Память у Тани восстановилась полностью.

Пришла весна.