Желтый дьявол. Том 1

— Кто идет? — Из дверей раздается отрывистый возглас часового.

Ответа не слышно. С шумом раскрывается дверь, и в халупу вваливается окровавленный человек.

— Фронт прорван!

Все вскакивают.

— Где?

— Что? Что случилось?

— Спокойно! говори по порядку — и Лазо берет прибывшего под руку.

— Батальон спал, — рассказывает красноармеец. — Наскочили казаки. Изрубили. Артиллерия сдалась. Я еле добрался до вас. Скорей на помощь.

Металлический голос Лазо:

— Командиры к своим частям! Ординарец — лошадей! Марш!

Серый утренний туман. Силуэты монгольских увалов. Фронт уже восстановлен. Чернеются стрелковые цепи.

Туман рассеивается. На горизонте дымки неприятельских броневиков.

— Бух-у-ух…

Это наша артиллерия встречает броневики. В ответ на их приветствие броневики начинают нащупывать нашу цепь.

Частый шрапнельный огонь заставляет нашу артиллерию переменить место. Один из неприятельских броневиков заходит под правый фланг нашей стрелковой цепи, открывая пулеметный огонь. Цепь поднимается. Еще момент, и она обратится в бегство.

В кепи, военный какой-то, с ординарцем бросается к цепи.

— Стой! — выхватывает он из кобура браунинг. В это время падает неприятельский снаряд и вырывает из-под него лошадь.

Цепь дрогнула…

— Назад! Трусы! — неистовым голосом кричит Карандашвили и, отделившись от эскадрона, стрелой летит к цепи, нагайкой загоняя стрелков в лежаки.

Без лошади — бегом, в это время, к мадьярскому отряду, тот же в кепи, — уставил пулемет и косит надвигающуюся кавалерийскую лаву. Но через скошенные цепи мчатся другие. Не задержать лаву нашим пулеметчикам.

— С левого фланга показался неприятель, — передается по цепи.

— Не устоять нашим стрелкам, — думает.

…Бу-бух-бух.

Сзади в табуне лошадей разрывается неприятельский снаряд. Перепуганные лошади обалдело бросаются в гущу неприятеля.

От неожиданности неприятельские части обращаются в бегство.

Мадьярские пулеметы скашивают кавалерию. Карандаш- вили бросается за пехотой. Берут пленных…

Броневики отходят.

Спасены!

Уже ночь.

Неприятель далеко.

Говор… Шум.

Откуда он?.. Кто?..

К нему:

— Ты что ругался!.. Дрался!.. — со штыками к нему…

А он уже на лошади — кепи надвинул — смотрит, смеется… — Ночь, не видать…

Озлобились:

— Что молчишь? — ближе к нему.

Мадьяры заскрипели зубами:

— Слышь… там… когда стрельба — молчаль… трусиль… бежаль…

Еще озлобленнее:

— Ну?..

— Ну!.. — теперь неприятель далеко… будем говорить… Шум… — все насторожились…

С увала — две белые полосы в ночь по лощине, кругом, и прямо в отряд…

— Автомобиль!

Остановился.

— Кто начальник отряда?

Молчание.

…— Я — выходит! — лошадью к автомобилю.

— Вы, товарищ?

…— Я… отступал с ними… здесь задержались. Меня не знают… Я их не знаю, — глупо так все вышло — приказа не было…

— Чушь!.. — важно — удержали, а остальное… отдайте лошадь вашему заместителю, — есть он у вас?

— Да, назначил, вот…

— Садитесь, едем в штаб… Там оформим…

— Есть, товарищ Лазо!..

5. Штаб фронта

— Ну! Говори! Зачем стрелял?

— Моя деньги получай — моя стреляй.

В штабе хохот.

За столом Лазо, черный, как цыган, в рваной шинели. Несмотря на его сдержанность и спокойствие, ответы китайца вызывают на его лице улыбку. Он берет планшетную сумку и начинает что-то записывать.

— Вас, китайцев, много у Семенова?

— Моя не знай. Моя мала-мала служи…

Кто-то из штаба бросает:

— А твоя бабушка есть?

Раскосое лицо китайца начинает собираться в морщины, — это он улыбается. Страх из его глаз проходит, и он начинает отвечать более разумно.

Оказывается, все пограничные китайские войска в распоряжении семеновских банд. Китайцы — пушечное мясо белых. Управляют ими офицеры и юнкера. Ходя[3] болтает о том, что он из Чифу, что он когда-то торговал и что он тоже был хунхуз. О Джан-Цзо-Лине он говорит:

— Шибыко большой капитана!! Хо! — и большой палец правой руки китайца энергично выставляется вверх.

Штабные смеются. Ильицкий подходит и треплет китайца за косу:

— «Шибыка большой капитана!» — подражая китайцу Ильицкий показывает на Лазо. — Больше твоего Джан-Цзо- Лина.

— Японцы есть в отрядах? — резко прерывает Лазо шутки штабных.

— Есть мала-мала…

— Твоя, что делал?

— Моя пулеметчика!

— Хочешь у нас служить?

Китаец ободряется и произносит совершенно спокойно:

— Моя игаян![4]

— Ну, довольно, отведите его — и два ординарца уводят китайца из халупы.

Лазо уже у трубки телефона.

— Кто говорит?.. Метелица?.. Я слушаю… Ну… 93-й раз'езд взят… Хорошо! Кавалерийским налетом?.. Так!.. Ай, да Аргунский полк, молодцы! Раз'езды идут дальше. Неприятель отступает в направлении Борзи. Где броневики?.. Ах, чорт! — Неизвестно… Товарищ Мятелица, сегодня же в ночь два эскадрона пошлите по правому флангу в обход за Борзю в стратегическую разведку. Сами приезжайте в штаб на оперативное совещание.

Во время разговора в халупу, сильно сгибаясь, стуча шашкой, входит красивый мадьяр Либкнехт. Он говорит, захлестывая слова:

— Товарищ Лазо, Иркутский интернациональный полк прибыл в ваше распоряжение.

— Здравствуйте, товарищ. Вы командир полка?

— Да!

— Фронт неприятеля сломлен. Сегодня в час ночи оперативное совещание о наступлении. Приходите.

— Есть!