Желтый дракон Цзяо

— У вас потрясающие способности к анализу, — заметил Аланг. — Я допускаю ошибку экспертов на один-два, ну, максимум на три дня. Но не на неделю же. Так что не ищите потаенного смысла в опрометчивом поступке молодого Чэна. Очевидно, им руководили возвышенные чувства, которых нам, увы, не понять. И предоставьте его папаше возможность спокойно реэкспортировать свой каучук.

Ло тяжело вздохнул.

— Я чувствую, что в списке пропавших без вести не так много кандидатур, — сказал Аланг, — если вы с таким сожалением расстаетесь с этим Сенгом.

— Осталась еще одна, — невесело отозвался инспектор.

— Н-да, не густо, — согласился Аланг. — Если еще и эта отпадет, наши дела будут совсем швах. Кто этот человек?

— Кассир из Китайского банка. Пропал девятнадцатого марта. В его сейфе обнаружена недостача в сто тысяч долларов.

— Ну-у, на вашем месте я плясал бы от радости. — Аланг воздел руки к потолку. — Прекрасный, прекрасный кандидат в трупы! Ста тысячами даже «Анг Сун Тонг» не побрезгует.

— А я радуюсь, — хмуро ответил Ло. — Разве по мне не видно?

— Ну ладно, — уже серьезно сказал шеф «Си-Ай-Ю», — занимайтесь кассиром. И найдите время заскочить в береговую полицию. Нужно ведь как-то подбираться к «Тумасику».

2

В воскоесенье Патрик проснулся рано. Он энергично соскочил с кровати и раздвинул шторы на окнах.

Поставил варить кофе и пошел умываться. Наконец-то он проведет с Джун целый день. Они договорились поехать сегодня на Сентозу — райский островок с с изумительными. пляжами и аппетитными сатэ, которые повара-малайцы жарили под открытым небом набольших каменных мангалах.

Патрик не считал, что с Джун у него получится серьезный роман. Вернее, он просто не думал об этом. Джун ему нравилась, и все. Но это ровным счетом ничего не значило. А то, что жена Аланга преподнесла его в первый вечер как потенциального жениха, ни к чему не обязывало Патрика. Это было воспринято всеми как шутка.

«Нет, госпожа Лау, ваш номер не пройдет, — подумал Ло, плескаясь и фыркая под душем, — Джун явно не создана для кухни и пеленок, а на экономку и кормилицу у меня нет денег».

Когда он кончил завтракать, было уже восемь часов. Джун ждала его в девять, и Патрик решил прогуляться пешком, что в последние дни удавалось ему крайне редко.

Обогнув со стороны Пенанг роуд храм Шивы, он вышел на Орчард роуд и невольно замедлил шаг. Из-за противоположного угла на нее выкатывалась пышная процессия индусов. Она двигалась в ту же сторону, что и Ло. Во главе шествия чинно вышагивали несколько полуголых мужчин. Их лица и тела были разрисованы белой краской. На плечах у каждого на мягких оранжевых подушечках лежали стальные перемычки, скреплявшие четыре вертикально расположенных стержня — два спереди и два сзади. На стержнях держались развесистые дуги, а в просверленные в них дырки было вставлено около тридцати деревянных стрел с острыми металлическими наконечниками, которые упирались в тела несущих их мужчин. Следом за мужчинами шли люди в ярких одеждах, увешанные разноцветной фольгой, гирляндами, золотой и серебряной мишурой. В руках они несли кокосовые орехи, колокольчики, огромные морские раковины.

«Тайпусам!» — догадался Ло, вспомнив услышанное когда-то название индуистского религиозного праздника. Кто-то из знакомых рассказывал, что ежегодно, в день «Тайпусама», верующие индусы собираются большими колоннами и направляются в пагоду Четтиар, Там перед статуей. Субраманьи, старшего сына Шивы, они совершают ритуальные жертвоприношения, разламывая и сжигая кокосовые орехи. Это считается выражением преданности Субраманье, который в глазах набожных индусов является воплощением силы, мужества и красоты. Тех, кто приходит в Четтиар, Субраманья, по поверью, хранит от невзгод.

Ло полюбовался красочным зрелищем, но потом решил отстать, потому что надрывный звон колокольчиков и трубные звуки, которые почитатели Субраманьи во всю мощь своих легких извлекали из раковин, оглушали Патрика, и это начало его раздражать.

— Здравствуйте, господин инспектор, — раздался вдруг зычный голос над самым ухом Ло, и Патрику показалось, что его приветствует сам старший сын Шивы.

Он повернул голову и увидел знакомого индуса. Когда-то тот работал в береговой полиции. Ло вспомнил, что на этой неделе он так и не успел выбраться в «лягушатник», и хорошее настроение как рукой сняло.

Громадный индус не шел, а плыл в толпе верующих с блаженным видом, вероятно, полагая, что и ему перепадет кое-что от щедрого божества, если он расколет кокосовый орех в пагоде Четтиар. Ло усмехнулся, подумав, что если тот идет к Субраманье за красотой, то зря. Сын Шивы, хоть он и бог, вряд ли сможет чем-нибудь помочь ему: слишком долго пришлось бы колдовать над лошадиным лицом индуса.

— Добрый день! — ответил Патрик, выискивая глазами переулок, куда можно было бы свернуть.

Инспектору однажды пришлось иметь дело с бывшим полицейским, и он хорошо запомнил, что отвязаться от этого парня трудно. Индус был разговорчив, как сто торговок на рынке в воскресный день. Очевидно, за болтливость его и выгнали из береговой полиции.