Желтый лик. Очерки одинокого странника

Они пробирались среди моря оголенных до бедер, коричневых тел. Накаленные каменные здания дышали огнем. Вокруг, резко перекликаясь, рыскали рикши, по всем направлениям, стеная, шныряли кули, гнусаво распевали продавцы и плаксиво клянчили нищие. Пестрые полотняные вывески с кричащими иероглифами придавали улицам яркий, красочный колорит, ослепляли экзотической, своеобразной красотой. Марсель восторженно увлеклась яркой, бытовой жизнью улицы. Она то и дело вскрикивала, по-детски хлопая в ладоши, тормошила подругу и толстого комика, закоченевшего с сигарой в зубах на мягком уютном сиденье, порывалась идти пешком по грязным, зловонным лабиринтам китайского города. В пути болтали о делах труппы, перемывали косточки подругам. Клодин, знавшая о прошлой связи Марсель с Анри, поспешила передать ей, что он женился на Маделен, имеет с ней ребенка и на днях они вместе выезжают в Манилу, куда их приглашают в кабаре. Сверх всякого ожидания, эта неприятная новость совсем не подействовала на Марсель. Напротив, она даже чересчур спокойно выслушала рассказ подруги и, как ни в чем не бывало, упросила своих спутников зайти в китайскую кумирню по пути.

В небольшой дворике было полутемно и сильно пахло едким дымом сжигаемых посеребренных бумажных лоскутков, — символической денежной жертвы богам. Перед деревянными, пестро разрисованными богами, в больших ящиках с песком, были вставлены дымящиеся, фосфорические свечи, распространявшие удушливый запах. Молящиеся, в большинстве — китаянки, на коленях перед избранным богом неистово стукались лбами о каменный пол, молитвенно сложив руки, тыкали в песчаный ящик купленные тут же, у монахов, свечи или бросали в горящий медный жертвенник нанизанные на веревке пучки картонных раковин — жертвенных денег, оклеенных серебряной бумагой. На короткий миг вспыхивало яркое пламя и серый угарный столб дыма возносил жертву небесам…

Марсель жадно вглядывалась в пестрые, позолоченные, страшные и наивные лица богов. Как истая парижанка, она в душе была идолопоклонницей и, будь боги немного похожи на европейцев, она так же распростерлась бы на грязном полу перед ними, отбивая лбом поклоны. Молитвенный трепет охватил ее. Все вокруг было так ново и интересно для нее. И, хоть в глубине души тупо ныло ущемленное самолюбие, что ее предпочли другой, но Анри здесь был ни при чем. Он казался ей теперь таким маленьким, незначительным, ничтожным и совсем отошел на задний план…

К чаю они вернулись в гостиницу. Прекрасная зала пестрела светлыми летними платьями женщин и мужчин, танцевавших под звуки струнного оркестра модные танцы. Дамы живо поднялись в свои комнаты и вернулись оттуда в гостиную на «The dansant» яркие и свежие, как весенние цветы. Их обступили товарищи по труппе и поклонники. За чаем весело беседовали, флиртовали, завязывали новые знакомства.

II

После спектакля, снова, как вчера, на премьере, маленькая уборная Марсель Дегранж наполнилась мужчинами, знакомыми и незнакомыми. Они все громко восторгались ее талантом, целовали ее красивые обнаженные руки, шутливо серьезно объяснялись ей в любви. Марсель всем одинаково кокетливо улыбалась, привычно строила глазки и с тоскливой, смутной надеждой ждала Анри. Подруги, наскоро прощаясь с ней, уплывали к выходу со своими поклонниками. Бои поспешно тушили свет в зале и в опустевших уборных, со всех сторон надвигалась широкая волна темноты и тишины. Но Анри все не приходил.

Потеряв всякую надежду, Марсель инстинктивно выбрала из оставшихся мужчин пожилого, полного португальца-банкира, поднесшего ей в подарок дорогую брошь старинной китайской работы, с крупным бриллиантом в оправе. Соперники молча поняли ее выбор и поспешили прощаться с ней. Португалец, гордо выпучив вперед свой круглый живот, неуклюже подсадил ее в автомобиль и увез в загородный ресторан ужинать.

В глубине залы, как яркие цветы, выделялись красочные, шикарные платья женщин. Мелькали обнаженные, сверкавшие ослепительной белизной, золотыми украшениями и драгоценными камнями шеи, груди и руки, раздражающе подчеркнутые, манившие наготой. Долгими, хищными взглядами женщины встречали гостей, небрежными улыбками и многообещающим подмигиваньем давали понять о своей доступности…

На эстраде, под звуки красиво-печальной музыки струнного оркестра танцевала молодая девушка, почти нагая, едва прикрытая прозрачной шелковой тканью. Хлопали пробки шампанского, жужжали электрические веера и изредка неугомонный гул толпы покрывал собою истеричный хохот подвыпившей женщины.