Желтый свитер Пикассо

– Короче, там такая история вышла. Посылку эту она под дверью нашла. В это время к ней Ольсен зашел с бутылкой шампанского, которую его попросил передать Варламов. Эта дура решила, что Ольсен к ней кадрится и посылку ей передал именно он. Она стала из себя недотрогу корчить и вернула подарок ему обратно. И шампанское не взяла. А он тоже ничего не понял. Решил, что это она к нему кадрится и ему подарок дарит. И, типа, смущается. Поэтому дверь перед его носом и захлопнула. Он охренел. Пришел в номер, посылочку открыл, а там – опа: «Ты – бездарная сука! Сдохнешь в муках, как эта крыса!» Его и переклинило. От Алевтины он подобной выходки не ожидал. На премьеру он пошел уже подшофе, а когда вернулся в гостиницу, решил продолжить квасить, но там его Клим уже ждал. Они сначала подрались, потом помирились и нажрались. Рут продемонстрировал содержимое посылки, но, как истинный джентльмен, умолчал о том, кто ему подарочек презентовал. Тут явились мы. Клим в это время в ванной в чувство приходил. А Ольсен в кресле, как труп, сидел. Алевтина к креслу подбежала, заглянула в посылку, прочитала записку и как вцепится мне в волосы! Вот, визжит, кто, оказывается, мне подарочек под дверь положил!

У Зотовой голова пошла кругом.

– Ничего не поняла.

– Да что тут непонятного! Алевтина решила, что это я ей под дверь посылку подсунула, вот морду мне и набила. Я ей говорю – не я это. А она – ты, и снова меня по морде. Короче, конкретно, замордовала. Такая тихая мышь с виду! А оказалась самой настоящей стервой! И проныра еще та. Варламов ее боготворил. Где он только ее откопал такую? И почему в свой фильм взял, да еще на главную роль – не знаю.

«Зато я знаю», – подумала Елена Петровна и спросила:

– Почему вы решили, что Алевтина Сорокина отбила у вас любовника?

– Я ночью видела, как Рут из ее номера выходил. Но Алевтина мне объяснила, что, оказывается, он выходил из номера Сергея Грушевского. Это оператор наш. Идиот влюбленный! Всю дорогу таскался за мной, как побитая собака. Это он только что приходил, узнал, наверное, про смерть Виктора, и нарисовался сразу. Никак человек не может понять, что у него нет шансов.

Елена Петровна Зотова покинула квартиру кинозвезды Марии Леви и торопливо засеменила к метро, забыв о больных ногах и пояснице. На часах было половина одиннадцатого. Хотелось поскорее оказаться дома, сварить пельмешек штучек двадцать пять – тридцать и наконец отобедать. «Пельмешки, со сметанкой, с укропчиком, на диване, в теплых тапках, под музыку Шопена», – мечтала Зотова. И все-таки жаль, что у нее нет фонтана. Кушать пельмени, слушать Шопена и смотреть на фонтан – что может быть приятнее. Рабочая неделя закончилась. А по пятницам она всегда позволяла себе излишества. Например, Шопена вместо сериала или пельмени на ночь. Сегодня она решила позволить себе и то, и другое. Сегодня у нее выдался на редкость удачный день. Казалось, совершенно тупиковое дело сдвинулось с места без особых усилий.

У метро было оживленно и весело. Молодежь пила пиво, целовались влюбленные парочки, холостяцкого вида мужики жевали чебуреки, шаурму и хот-доги. От аппетитных запахов закружилась голова и свело желудок. Елена Петровна ускорила темп и шумно ввалилась в стеклянные двери московской подземки. Вниз по эскалатору она бежала, как молодая. И только в вагоне, сев в уголочке, вздохнула с облегчением: аппетитные запахи остались наверху и перестали ее преследовать. Пельменей с Шопеном по-прежнему хотелось, но можно было и о деле подумать немного. Зотова любила думать в метро. Она достала блокнот с ручкой, открыла, положила на колени и вывела каллиграфическим почерком имя первого подозреваемого.

«Грушевский Сергей Борисович – оператор.

Мотив – ревность».