Желтый вождь. Одинокое ранчо

Но если прогноз остается расплывчатым, диагноз определяется точно, и причем самым неожиданным образом. Перед полуднем следующего дня снаружи доносится собачий лай. Оторванные от ложа больного сиделки выбегают на улицу, и наблюдают приближение гигантской фигуры, обличье которой повергает их в изумление. На их месте так повел бы себя любой, потому как много месяцев их не навещал ни один чужак. И это неудивительно, потому как от этого места, расположенного в самом сердце пустыни, не менее ста миль до ближайшего цивилизованного поселения.

Теперь же перед ними мужчина исполинского роста и могучего телосложения, с заросшим бородой лицом, и имеющий облик жутковатый и слегка гротескный благодаря покоящейся на его плечах оленьей туше, связанные голени которой торчат у него из-за головы.

Это неопрятного вида привидение не сбивает хозяев с толку. Девушка, приведшая Хэмерсли, высказывает догадку, что это и есть товарищ, о котором упоминал Фрэнк, характеризуя его как человека «надежного и преданного».

Недолго думая, сеньорита выступает навстречу, берет великана-охотника за руку и ведет к постели провалившегося в беспамятство компаньона.

– Спасен ангелом! – бормочет про себя Уолт Уайлдер, следуя за ней. – Я знал, что тут не обошлось без женщины, и не промахнулся.

Глава 27. Одинокое ранчо

Дом, в который угодили сначала Фрэнк Хэмерсли, а затем и Уолт Уайлдер, представляет собой весьма уединенное обиталище. С точки зрения архитектуры оно выглядит самым примитивным – такие дома среди мексиканцев называются хакаль, или, более распространенно, ранчо – англизированная или американизированная форма последнего слова звучит как рэнч. Ранчо – если размеры здания малы, его величают «ранчито», – может иметь стены из различных материалов, согласно условиям района или страны. В жарких низменных регионах (tierras calientes) их кладут в основном из бамбука и кроют пальмовыми листьями. На плоскогорьях (tierras templadas) это сооружение из необожженного кирпича (самана), а в местностях более возвышенных, на склонах поросшей лесом сьерры, оно принимает ортодоксальную форму бревенчатой хижины, хотя и отличающейся во многих аспектах от тех, какие строят в Штатах.

Та, что дает приют беглецам, не похожа на все описанные типы – у нее стены из бруса, уложенного вертикально, на манер частокола, а крыша из осоки-туле, срезанной у берегов лежащего поблизости озерца. В доме имеются три комнаты и кухня, и несколько пристроек на заднем дворе: одна служит стойлом для мустанга, другая для мулов, а в третьей живут двое мужчин, относящихся к сословию пеонов и исполняющих роль слуг.

Все постройки, включая сам дом, представляют собой примитивнейшие строения, совсем не похожие на резиденцию, подобающую даме, не говоря уж об «ангеле».

Именно с такой мыслью перешагнул Уайлдер через порог жилища. Но задумываться было некогда – внутри ждал раненый товарищ, вверенный его попечению. Фрэнка он застает живым – слава Богу! – но совершенно безразличным ко всему, что происходит вокруг. На радушное приветствие молодой человек не отвечает, а если и отвечает, то что-то невразумительное. Лоб его пылает, губы потрескались, пульс подскакивает до девяноста ударов в минуту. Он во власти горячки, терзающей как голову, так и кровь.

Несгибаемый охотник устраивается рядом с больным и трогательно ухаживает за ним, не отходя ни на шаг. Его радует, что помимо него есть и другие радетели, что они с Хэмерсли оказались среди друзей. Но одновременно его озадачивает, кто эти люди? Во-первых, это дама, в которой легко распознать того самого «ангела». Во-вторых, мужчина с выправкой военного, называющий девушку «Hermanita»[50]. В-третьих, пожилой человек в очках, которого оба величают «el medico»[51]. Странные обитатели для лачуги, причем в таком месте – за сотни миль до границ цивилизации, о чем Уолту прекрасно известно.

Но сильнее всего поражает Уайлдера открытие, что они ранее уже знали Фрэнка, по крайней мере, младший из мужчин, выступающий в роли хозяина. Загадка скоро разъясняется. Уолту доводилось слышать, что молодой прерийный торговец предпринял ранее путешествие в Нью-Мексико, в ходе которого знакомство и состоялось. Эта и ряд других подробностей удовлетворяют на время его любопытство.

Взамен проводник дает хозяевам подробный отчет про караван и постигшее его несчастье, в результате которого он сам и владелец фургонов оказались на Огороженной Равнине в качестве беспомощных беглецов.

Все трое с жадностью внимают рассказу. Но когда речь заходит об отваге его молодого товарища, без сознания лежащего перед ними, кое-кто из слушателей обращает на раненого взор, в котором интерес смешивается с восхищением. Это «ангел».

В три последующих дня девушка становится наравне с Уолтом сиделкой у постели страдальца, и снова и снова замечает проводник все тот же взгляд, предназначенный их пациенту. Пусть Уолт и грубый обитатель дебрей, ему не надо объяснять, что это любовь.