Желтый вождь. Одинокое ранчо

Некоторое время ренегат отвечает уклончиво, дает противоречивые показания. Неудивительно, что ему не хочется рассказывать о событиях, так компрометирующих его самого! Но когда на шею ему надевают лассо, свободный конец которого перекидывают через сук пеканового дерева – приготовления вполне очевидные – он понимает, что хуже уже не будет, и делает признание, путь не добросердечное, но полное. Барбато выкладывает все: про нападение и захват каравана, про истребление сопровождавших фургоны белых. Рассказывает про бегство к утесам двоих, один из которых по описанию не кто иной, как Уолт Уайлдер. Когда доходит до описания ужасных обстоятельств, при которых сгинул старый товарищ, рейнджеры приходят в ярость, и не без усилий удается удержать иных из них от того, чтобы они не нарушили слово и не порвали мексиканца на куски.

Негодяй взывает к милосердию, твердя, что сам лично не принимал участия во всех этих деяниях – хоть его и нашли среди индейцев, он всего лишь пленник и его силой заставили сражаться вместе с ними. Это явно ложь, но так или иначе, сердца судей смягчаются, и на время петлю лассо ослабляют.

Дальнейший перекрестный допрос выявляет новые факты о погибшем караване – иными словами все, исключая тайный сговор между мексиканским офицером и вождем тенавов. Не зная об этом, да и по правде говоря, не имея никаких причин подозревать, рейнджеры и не задают об этом вопросов. Сам же ренегат не видит резона признаваться, совсем напротив. Он таит надежду вернуться в один прекрасный день в Дель-Норте и возобновить отношения с полковником Хилем Урагой.

– Товарищи! – обращается капитан к своим людям, как только допрос заканчивается. – Все, кто знал Уолта Уайлдера – любили вы его?

– Да! Да! – раздается хор голосов.

– Я тоже, – продолжает офицер. – Так вот, Уолт мертв, в том нет никаких сомнений. Все это случилось почти месяц назад, и столько в замурованной пещере ему не продержаться. Кости его покоятся там вместе с останками другого бедного малого, кем бы тот ни был. Жутко думать об этом! Как заявляет этот негодяй, произошло это совсем недалеко отсюда. Поскольку он способен показать нам место, предлагаю отправиться туда, вызволить тело старого товарища и предать его христианскому погребению.

Когда речь идет о том, чтобы заставить техасских рейнджеров повиноваться, работают не столько приказы, сколько просьбы. А это обращение было такого свойства, что вызвало в ответ единодушный возглас: «Идем!»

– Нам не требуется отправляться всем, – продолжает капитан. – Пойдут только рейнджеры и те из поселенцев, которые сами захотят. Остальные, кому предстоит позаботиться о женщинах и гнать домой скот, могут выступать немедленно. Мне сдается, что мы очистили дорогу от индейцев, и угрозы нового нападения нет.

Это предложение принимается без дальнейшего обсуждения, и две группы тотчас начинают подготовку к исполнению намеченных планов.

Менее чем полчаса спустя они разделяются: поселенцы вместе с женщинами, детьми и скотом направляются на восток, тогда как рейнджеры с ренегатом в роли проводника, поворачивают коней в противоположном направлении – в сторону Льяно-Эстакадо.

Глава 34. Предложение через посредника

С каждым днем Хэмерсли крепнет и начинает выходить из дому. Однажды Уайлдер, потянув друга за рукав, просит составить ему компанию и прогуляться на некоторое расстояние от жилища.

Фрэнк уступает просьбе, хотя и не без некоторого удивления. В поведении товарища угадывается какая-то загадка. Это весьма непохоже на экс-рейнджера, да и видно, что на уме у него есть нечто важное, о чем требуется посоветоваться.

Уолт заговаривает не прежде, чем они удаляются на изрядное расстояние от ранчо и любых ушей, способных их подслушать. Они останавливаются в сердце тополиной рощицы, где поваленное дерево предоставляет удобную возможность присесть.

Устроившись на бревне, проводник, все с тем же загадочными видом, делает Хэмерсли знак последовать его примеру и наконец начинает облегчать душу.

– Фрэнк, – говорит он. – Я привел вас сюда, чтобы малость пошептаться об одном предмете, который очень сильно касается малого, который сейчас перед вами.

– И о чем речь, Уолт?

– Ну… О женщине.

– О женщине!? Однако, Уолт Уайлдер, мне казалось, что нет предмета, менее занимающего ваши мысли, нежели этот, особенно в такое время и в такую минуту.

– Все так, как вы говорите, но при всем том, если ваш покорный слуга не совсем ослеп, женщина занимает не последнее место и в ваших мыслях, в том же самом месте и в то же самое время.

Меткость этого замечания заставляет щеки молодого прерийного торговца, до того такие бледные, залиться румянцем.

– Так-так, Уолт, вы вроде как хотели поговорить со мной, – пытается он замять тему. – Я готов вас выслушать. Выкладывайте!