Желтый

А про себя подумала: хорошо бы, Гадюкин начал этот процесс с Мамая! Если я правильно понимаю термин «урыть», он должен иметь отношение к земляным работам. Чтобы закопать мамайскую тушу, придется потрудиться даже при наличии бульдозера, авось Гадюкин притомится и до нашего с Вадиком погребения дело дойдет не скоро. Я опасалась, что в отпущенные мне на расследование два дня не уложусь, и хотела выиграть время.

До конца рабочего дня я изучала «пятничные» записи за прошлый месяц и сделала открытие, которое не стало для меня неожиданностью: тринадцатого и двадцать седьмого сентября в утреннем выпуске ролика «Волны» не было! Однако в вечернем блоке «Волна» серебрилась и журчала, как обычно, и это поставило меня в тупик. С одной стороны, вроде бы подтвердилась версия о мистической связи рекламного ролика с самочувствием мадам Тихоньковой, раз Клавдия Яковлевна прекрасно спала именно тринадцатого и двадцать седьмого. С другой стороны, ситуация совсем запуталась, потому как было решительно непонятно: какое значение имеет то, что ролик не показывали в семь, если Тихонькова все-таки посмотрела его в двадцать тридцать? Со слов Сашеньки я знала, что в семь ноль-ноль у Тихоньковых просыпается только Петр Ильич. Вот он-то в обязательном порядке смотрит утренние новости и за завтраком проводит с домашними политинформацию.

– Одно с другим не вяжется! – досадливо пробормотала я, и болтавшийся поблизости Вадик осчастливил меня очередной сексуально-философской сентенцией:

– Нужно, чтобы одна с другим или один с другой, тогда они будут вязаться о-го-го как!

Я обещала обдумать эту мудрость эротомана на досуге и покинула трудовой пост, чтобы принять вахту дома. Няня с Масей уже вышли на вечернюю прогулку, я перехватила их в парке.

– Вел себя нормально, ел хорошо, но спал всего полчаса, – коротко отчиталась она.

Я посмотрела на сынишку. Мася с большим энтузиазмом колотил сломанной веткой по воде фонтана и не выглядел усталым.

– Он вечером рано лег, а утром встал аж в половине девятого! – объяснила я.

И замерла с раскрытым ртом, пораженная простой, как холстина, мыслью. Няня, не заметив моего превращения в подобие скворечника, попрощалась и ушла, а я присела на бортик фонтана и рассмотрела явившуюся мне светлую мысль со всех сторон.

Ну конечно! Как это я сразу не подумала, что у периодической бессонницы Тихоньковой могло быть самое простое и естественное объяснение? Женщина имеет обыкновение заваливаться на боковую белым днем! Что, если именно по пятницам ее послеобеденный сон особенно крепок? Тогда она замечательно высыпается и закономерно не может уснуть ранним вечером, но всеми средствами принуждает свой организм к неукоснительному соблюдению режима. Она пьет таблетки, капли и теплое молоко с медом, нюхает корень валерианы, вслух считает овец, обматывает голову мокрым полотенцем и разными иными способами издевается над собой и несчастными близкими, которые в результате всей этой суеты тоже лишаются сна. И наутро все семейство (за исключением счастливчика Витьки, который спокойно спит в мансарде) страдает от головной боли и общей слабости!

Порадовавшись своей сообразительности, я улыбнулась и тут же снова нахмурилась. В этой простой и понятной версии не было места ролику «Волны» с его необъяснимым воздействием на нежный организм Клавдии Яковлевны! Ведь ролик вкупе с метеопрогнозом она смотрела уже после того, как обеспечивала себе очередной приступ бессонницы особо крепким дневным сном! Значит, ролик ни при чем? Но ведь я уже выяснила, что тринадцатого и двадцать седьмого, когда «Волну» изымали из утреннего эфира, Тихонькова спала, как младенец! Может, значение имеет как раз утренний, а не вечерний показ? Может, именно от наличия или отсутствия ролика в семичасовом блоке зависит, спать или не спать Клавдии Яковлевне днем и, как следствие, ночью? Однако установлено, что по утрам страдалица телевизор вовсе не смотрит…

– Может, она его слушает сквозь сон, в полудреме? – подумала я вслух. – И в таком состоянии оказывается особенно восприимчива к загадочному негативному воздействию? Кто бы мне еще объяснил его природу…

С вопросами о природе рекламного ролика имело смысл обращаться к его авторам, а на них мне могла ответить супруга директора «Волны». Как ее? Виолетта Игнатьевна.