Жемчуг северных рек<br />(Рассказы и повесть)

Славик, пока ехал, всё опасался, что придётся снопики таскать на весы, а с весов опять на машину, а потом уж сваливать, где отведут место. Но весы были не такие, как в колхозном амбаре. На них въезжали прямо машиной, так что лишней работы не было.

Взвесились, разгрузились, а на обратном пути пустыми взвесились — и результат готов. Одно действие арифметики: из большего вычесть меньшее.

Но вот разгружаться-то было не так-то просто, как думал Славик. Если бы самосвал, так свалил, и всё. Тут же топчешься на снопах, как петух, а толку нет. За дорогу они друг с другом слежались; дёргаешь за один сноп, а за него два уцепились. Вспотеешь хуже, чем на погрузке. Дёргаешь, дёргаешь, а оказывается, сам же на этом снопе и стоишь. Они же все одинаковые, и не разглядишь, где конец, где начало.

К машине подошла лаборантка:

— Мальчик, сбрось-ка мне три снопика.

Славик первые попавшиеся чуть не сковырнул вниз. Но Маринка зашикала на него: «Ты что? Соображаешь?» У неё уже были приготовлены снопики — длинные, ладные, мышами не тронутые.

Она сбросила их к ногам лаборантки, но лаборантка и не подумала за ними нагнуться.

— Мальчик, дай мне вот этот и этот, — указала она длинной палкой. — А ты, мальчик, — обратилась она к Вовке, — с той стороны сбрось…

— А эти разве не наши? — закричала Маринка. — Чего не берёшь?

Лаборантка ей не ответила. Подняла сброшенные ребятами снопы и ушла.

— Эх вы, простофили! — сказала Маринка ребятам.

— А мы-то откуда знали…

Треста прошла номерной, и Маринка радовалась:

— Я думала, хуже будет, а вы, ребята, удачливые.

Прямо тут же в кассе выдали деньги за сопровождение и разгрузку машины. Получилось по два рубля восемнадцать копеек на человека.

Вовка, радуясь, сразу заявил Маринке:

— Ну, я и завтра поеду.

А у Славика вроде бы перестала ныть спина.

* * *

Они зашли в столовую. Время всё-таки перевалило давно за обед, пора подкрепиться.

Славка приглядывался к ценам в меню, но, хоть и хотелось есть, тратиться было жалко. Как же так: работал, работал — и вдруг просадить деньги в столовой, остаться ни с чем.

Он пробил талон на стакан киселя, который стоил восемь копеек, и сел за столик к окну.

Маринка выбила себе котлету, а Вовка смог расщедриться лишь на чай.

— Ну, милые, не уработались, видно, вы, — сказала Маринка. — А у меня дак живот прямо свело от голода. Вот как уломалась!

— Да чего-то неохота сейчас, — соврал Славик. — До ужина дотерплю.

— А я, наверно, и ужинать не захочу, на питьё потянуло, — сказал Вовка.

А сами навалились на даровой хлеб, который лежал в тарелке, и умяли его до последнего кусочка. Маринка, пока ждала котлету у окошка раздачи, осталась без хлеба. Пришлось с другого стола переносить тарелку. Так Славик с Володькой и из неё по горбушке съели.

Маринка посмотрела на них, усмехнулась:

— Вот как деньги-то достаются…

* * *

— На! — Славик подал матери два рубля с гривенником. — Ещё восемь копеек на кисель издержал.

— Ой, Славка, белый свет ведь перевернётся! — удивилась Варвара Егоровна. — Ты смотри, появился в доме добытчик. А я-то, глупая, дармоедом его обозвала. Ты меня извини, сынок.

Славка независимо прошёлся по комнате.

— Да ладно уж, чего там, — сказал он. — Посмотрим вот только, чего Тишка твой заработает в мои годы.

Нечаянный клад

Тишку ребята не брали по грибы.

— Ну куда ты, такой карапет, с нами пойдёшь? О кочку запнёшься — и не поднять.

— Да-а, Славочка, — обиделся Тишка на старшего брата, — молоко на маслозавод носить — так я, а за грибами — так маленький.

— Знаешь что, Тишка, — сказал ему брат, — мы пойдём за Межаков хутор. Если хочешь, давай с нами. Только там волки бегают. Мы ведь за тобой и не уследим.

Известное дело, Тишка — переполошник. Его испугать — ума много не надо. А за Межаковым хутором на прошлой неделе волки и в самом деле задрали овцу.

— Только, чур, Тишенька, уговор: потом, если волки тебя съедят, не обижайся на нас, — сказал Славик и подал Тишке корзину.

Тишка теперь не знал, как и отказаться от неё. Хорошо, мама выручила.

— Да вы что, смеётесь? — закричала она. — В такую даль ребёнка заманиваете! Не ходи, Тиша, с ними. Я тебе лучше место скажу, там грибов — видимо-невидимо!

Тишка матери и поверил.

Варвара Егоровна взяла сына за руку и повела к соседям, к Дресвяниным.

У них такой же шкет в доме, Серёжкой зовут.

— Вот что, мужички дорогие, — сказала Варвара Егоровна, — хватит вам за мамкины подолы держаться. Отправляйтесь-ка в лес за груздями.

Серёжка года на два постарше Тихона.

Тихон осенью в первый класс пойдёт, а Серёжка уж два закончил.

— Вы ступайте за маслозавод, — посоветовала Варвара Егоровна. — Сейчас все ударились вдаль, а в ближний лесок никто не заглядывает. Больше всех принесёте! И зверья тут нету.

За маслозаводом, конечно, какие звери: лес-то меньше, чем Полежаево. Деревня хоть на километр вытянулась, а тут пойдёшь в одну сторону — к реке выйдешь, в другую сунешься — выскочишь на николинскую дорогу.

Тишка этот лесок, когда в логу у кривой берёзы силосовали, весь на пузе исползал — землянику ел. Ну а Серёжка и подавно каждый кустик знает.