Жемчужина гарема

С минуту Айша молчала, наблюдая за Китом. У него было худощавое мускулистое тело наездника и атлета, с узкими бедрами и стройной талией, полное юношеской страсти и энергии. Они наслаждались друг другом все эти долгие часы, подаренные судьбой. Наслаждались с неистовой свободой и пылкостью любовников, идеально подходивших друг другу и физически, и духовно. Но Аннабель Спенсер была реалисткой не меньше, чем Айша. Она выросла в мире, где люди не знают, что такое мечта, где надежды никогда не выходят за рамки реальности и удовольствие внезапно может обернуться страданием.

– Ты уедешь после бузкаши, – сказала Айша. – Вряд ли Акбар-хан задержит тебя дольше, осуществив свой замысел.

– Но ты отправишься со мной. – Кит попытался сказать эту фразу со спокойной решимостью, словно иначе и быть не могло.

Однако издевательский смех Айши, как всегда, поверг его в смущение.

– Нет, Рэлстон-хузур. Я уже говорила: это невозможно. Но даже если б это и было возможно, я не поехала бы с тобой.

– Как ты можешь говорить такое после сегодняшней ночи?! – воскликнул Кит, с досадой понимая, что в его голосе звучит какая-то детская растерянность. Он и действительно был растерян.

– Кит, – терпеливо начала она, – я не собираюсь умалять того, что произошло между нами сегодня ночью. Такого наслаждения мне еще не доводилось испытывать. Словами это не выразишь… Но надо же смотреть правде в глаза. Есть разница между счастливой случайностью и обыденной жизнью. Я не забуду эту ночь. – Айша умолкла, потом протянула руку и с нежной улыбкой намотала на палец белокурый локон Кита, упавший ему на лоб. – Надеюсь, и ты никогда не забудешь… даже когда женишься и станешь гордым родителем целой кучи детишек. Ты будешь помнить, как мы предавались любви. И даже если воспоминание это покажется тебе сном, все равно оно согреет твою душу в минуту холодной тоски, которая всех посещает время от времени.

– Я не оставлю тебя здесь.

Айша встала на цыпочки и слегка провела губами по губам Кита, как будто хотела смягчить своей нежностью этот сурово сжатый рот.

– Наверное, я больше тебя не увижу. Женщин не допускают на бузкаши. Поцелуй меня на прощание, Кристофер Рэлстон, и будь благодарен судьбе за то, что она дала нам. Я не хочу, чтобы ты запомнился мне сердитым.

За последние сорок восемь часов Кит овладел по крайней мере одной премудростью: притворяться послушным. Не сказав более ни слова, он привлек к себе Айшу и провел пальцами по гладкой теплой коже спины. Его руки словно смаковали линии ее живота и крутых бедер, чтобы навечно запечатлеть их в своей памяти. Хотелось сохранить вкус ее губ, ее запах.

Еще один, последний томительный поцелуй, и Айша выскользнула из объятий Кита, быстро накинула одежду и плавной походкой подошла к двери. Отодвинула задвижку и исчезла.

Стражники, стоявшие возле двери, смотрели на нее без всякого любопытства. Какое им дело, чем занимается женщина, если она выполняет волю мужчины? Айша шла с ленивой грацией, которой выучилась за долгие годы жизни в гареме. Акбар-хану не нравилось, когда в его присутствии кто-то жестикулировал, спешил высказать свое мнение, чересчур стремительно двигался. Этот необычайно страстный и непредсказуемый человек требовал предельно спокойного, уравновешенного поведения от тех, с кем делил досуг и удовлетворял прихоти, не связанные с войной.

Едва переступив порог гарема, Айша оказалась в привычной атмосфере отъединенности от мира и подчинилась раз и навсегда установленным ритуалам этого женского святилища. Таинственная связь, которая существует во дворцах, работала всю ночь. Женщины знали, где Айша провела ее и чью волю выполняла, хотя открыто об этом не говорили. Понимая все с полуслова, здесь редко шли на откровенность.

У Айши не было настроения болтать. И женщины, которые раздевали ее, купали в благовонной воде, подавали зеленый чай в чашке из тонкого фарфора, не осмелились ничего выведывать. С благодарностью выпив чай, Айша растянулась на диване в своей комнате, которая находилась вдалеке от жилых помещений крепости. Прислужницы суетились вокруг нее: поправляли простыни и одеяло, закрывали ставни, а потом задернули гобеленовый занавес и тихо прикрыли за собой дверь, оставив Айшу в объятиях сна.

Но, несмотря на физическую усталость, Айшу переполняло странное томление, смешанное с радостным возбуждением. Виной тому были короткие минуты экстаза, захватившего ее тело и душу. Любовный аппетит определенно приходит во время еды, думала она, беспокойно ворочаясь в постели. Перед ее глазами мелькали сцены прошедшей ночи, а тело жаждало новых наслаждений. Разумеется, будь у нее уверенность, что продолжение последует, физический голод уступил бы место спокойной удовлетворенности. Но увы, эти прекрасные часы никогда больше не повторятся. Значит, предстоит опять надеть маску послушания, которую, впрочем, последние годы она носила без особого труда. Подбодрив себя таким образом, Айша уснула.