Жемчужина гарема (СИ)

Все детство я видела, что он любит мою мать. Он мог быть строг с дочерьми, мог не проявлять отцовского тепла. Но во взгляде, устремленном на маму, всегда была нежность. Он исполнял любые ее желания, присылал ей букеты цветов почти каждое утро, сидел подле нее, когда она заболела воспалением легких...

Как он мог поставить на кон женщину, которую так любил?! Мою маму — почти святую… добрую, замечательную женщину! Ласковую, милую... Самое лучшее мое воспоминание...

Я сжала руками подлокотники кресла. Хотелось вскочить и запустить в отца кувшин из-под сока. Осыпать проклятиями...

— Ну вот и все, Аленор, — грустно усмехнулся он, видя мое побледневшее от гнева лицо. — Ты ненавидишь и презираешь меня...

Я выдохнула. Нет, отец. Я не добью тебя. Не добью.

Эта историю всю жизнь жгла тебя изнутри. Мучила, терзала. Из-за нее все — моя временная свобода, твое невмешательство в мою жизнь, твое одиночество после смерти мамы... Все из-за нее. Эта история и так убивает тебя.

Я не буду добивать тебя, отец.

— Я постараюсь думать, что вы были одурманены, околдованы герцогом, — сказала я, пытаясь вернуть лицу спокойствие. — Я верю, что так оно и было. В противном случае вы не могли бы так поступить...

Отец в немом изумлении уставился на меня.

— Ты... ты мудрая, Аленор... Как твоя мать, — тихо сказал он. — И я не стою вас обеих...

— Так что было дальше? — спросила я.

— А дальше... Аленор, я пытался свести все к шутке. Не может же влиятельный герцог принять за чистую моменту обещания, данные в угаре игры. Но герцог все принял всерьез... Потом я валялся у него в ногах, умолял забрать все, но не требовать от меня отдать ему мою Карию. Ведь твоя мать уже носила нашего первого ребенка... Разве пережила бы она подобное?! Став нищим, я умолял бы ее расторгнуть наш брак и вернуться к родителям, согласен был обречь себя на разлуку с ней и нашим нерожденным ребенком, лишь бы им не пришлось пережить все тяготы жизни в нищете с опозоренным отцом... Не знаю, может быть, герцогу понравилось мое унижение. А может, он решил, что перспективнее посадить меня на длинный поводок, — отец вновь горько усмехнулся. — Так он и сделал. Он заставил меня подписать договор о том, что сейчас он оставляет мне все мое, но я должен отдать за него свою дочь, когда и если он попросит... Я подписал это соглашение. Как он просил — кровью. Тогда я был готов на все.

— И что...? — тихо спросила я. От этой невозможной истории у меня закружилась голова. Я усмехнулась самой себе. Вот что такое истинные сложности, настоящая боль и трагедия. Узнать подобное.

Да, знание может быть самым горьким, самым болезненным в нашей жизни. Насколько проще было жить и не знать об этом!

— Герцог свернул соглашение в трубочку, убрал за пазуху. Он был страшно доволен. Видимо, решил, что заключил удачную сделку. Вообще, Аленор, сейчас я думаю... не планировал ли он именно так провести эту «игру». Выиграть, поставить передо мной невыполнимые условия, а потом получить договор на будущее. В те времена герцог не был женат. Первая его жена умерла в родах. А до второй дело еще не дошло. Все страшные сплетни о герцоге появились позже. И, честно скажу тебе, я успокоился. Когда там еще моя дочь достигнет соответствующего возраста? А, может, у меня буду рождаться одни мальчики... Да и стать герцогиней Виньялли, возможно, не самая плохая участь для юной аристократки. И что с того, что я подписал соглашение, пусть даже кровью... Пройдет время, и ни я, ни герцог не вспомним о нем... Правда, Виньялли предупредил меня, что теперь у него в руках образец моей крови. И если вдруг, когда придет время, я откажусь выполнить условие... то умрут все мои родственники, все, кто связан со мной по крови или состоит со мной в особой близости... А потом круг сузится, и умру я...

— Отец, но неужели вы верите в это?! — воскликнула я. Узнав о договоре, о том, что моя мать не досталась зловещему герцогу, я немного успокоилась. Если все держится на честном слове отца, то с этим еще можно побороться! Может быть, воззвать к королю, настаивая, что когда-то герцог околдовал отца во время игры. А в проклятья я не верила. Почти не верила...