Жемчужина из логова Дракона

Ветер очутился в полукольце витамской знати. Часть гостей, впрочем, осталась за широкими столами по краям залы, не проявляя особого интереса к стихотворцу. Он обвел глазами просторный покой, собираясь. Здешняя роскошь смотрела на него из всех углов. Высоко под самым сводом один за другим цепочкой чередовались огромные портреты в золоченых рамах. Острое зрение Ветра без труда позволяло различить их черты, местами благородные и не очень. Некоторые лица, изображенные на них, поражали мощью, силой, некоторые умом или хитростью, некоторые жестокостью, некоторые не поражали ничем.

"Скоро здесь будет и его портрет, - подумал Ветер с тоской, - и его потомок будет рассказывать всем о своем прославленном благородном предке".

Что же можно сказать о нем такого хорошего, чтобы непременно понравилось? Он решил отделаться обычным восхвалением, вроде тех, что писал когда-то Стэвир во славу сильных и знатных, и уже открыл рот, но не смог ничего выдавить. Исчезла куда-то легкость и свобода, с которой обычно лились его слова. Вместо этого перед глазами, как надоедливые мухи, мельтешили отвратительные картины, что пришлось повидать по дороге сюда. Из жизни нижних ярусов замка. А ведь он еще многого не видел! И Ветер со страхом ощутил, как отвращение, сверх всяких других чувств затуманило голову и полностью овладело разумом. "Ты не сможешь не пользоваться ее силой", внезапно вспомнились ему слова Дракона, и он заговорил: - Когда б не гнев, что душит самого

В одном лишь взгляде на твои деянья,

То не сказал тебе бы ничего!

Я был бы нем, как эти изваянья!

И Ветер медленно повернулся, указывая назад, в сторону галереи с рядами безмолвных статуй.

- Достойные все лица вижу здесь,

Под сводом этой гордой, дивной залы…

Широким жестом он обвел портреты, со стен взиравшие на собравшихся.

- Но есть слова: достоинство и честь,

Вы с давних пор о них не вспоминали!

Люди вокруг него сразу и не поняли, в чем дело, слишком силен был удар, так неожиданно все случилось, и Ветер, пользуясь этим, продолжал говорить о том, что дом этот, конечно же, хранит воспоминания о многих страшных и даже кровавых событиях. Но ничего ужаснее того, что каждый день совершается там, внизу, далеко от величественного свода, где смеются люди и гремит музыка, ему, Ветру, видеть не доводилось.

Отвращение душило его, и он старался сбросить это удушье с потоком слов, все равно теперь конец. Мысль о том, что некуда больше деваться от судьбы, как ни странно, успокоила стихотворца. Теперь он продолжал вольно, уже без кома в горле, и говорил бы еще долго, ведь он только начал, но люди вокруг Ветра постепенно оправлялись от его несусветной наглости. Старейшина, наконец, тоже обрел дар речи.

- Стража! - заскрежетал он, перекрывая голос Ветра. - В подземелье его! Завтра тебя вздернут, паршивая крыса! - кричал он, ощерив немногие оставшиеся зубы.

Кто-то из стражников огрел Ветра по затылку, и он затих, лишившись сознания. Толпа знати разомкнулась, когда стихотворца выволакивали из залы, а затем сомкнулась вновь, невольно провожая его взглядами.

Очнулся он в подземелье. Должно быть, долго провалялся. Морщась, ощупал шишку на голове: ничего страшного, просто кожа рассечена да удар изрядный - видно, рукоятью приложили. Рана саднила несильно, но внутри, под черепом, вовсю изнывала тупая боль, поэтому он не сразу смог вспомнить что-то важное, тяжело было собраться с мыслями.

Да, его же завтра вздернут. Вот он каков, Драконий подарочек!

Он криво усмехнулся непослушными губами. Все равно бы вздернули рано или поздно. А теперь… по крайней мере, не как уличного вора, а возмутителя спокойствия, оскорбившего самого Старейшину! Есть, чем гордиться. Ветер вспомнил Ильмару. Куда же его, в самом деле, все время несет? Как она сказала? Кто может вольный ветер привязать… Да кто пожелает, тот и привязывает. И все-таки… он знал и славу, и людское жадное внимание, пусть недолго, но все равно Дракону сердечная благодарность. За все в этом мире приходится платить. Он привалился к холодной каменной стене и затих, обняв колени. Через некоторое время он уловил шаги, а затем лязг запоров. "Ну вот, пришли уже", - подумал без особого страха.

Показавшийся в проеме стражник, однако, сам чего-то побаивался, и уж во всяком случае, не за тем пришел, чтобы Ветра на казнь тащить. К тому же, совсем один, да еще палец к губам приложил. Ветер слабо кивнул в ответ.

- Завтра тебя не повесят, - тихо пробормотал незнакомец, наклонившись к Ветру. - Старейшину отговорили. Тебя накажут кнутами. Перед закатом, а потом выкинут вон из города, в лес, дварам на поживу. Старейшине так больше понравилось. Только вот что: как выкинут тебя в лесу, никуда не уходи, а то найти потом не смогут.

- Кто не сможет? Двары?

- Там увидишь. - Он боязливо выглянул из каменной каморки. - Шаги, вроде… Видать, почудилось. Так слышишь: не уходи никуда. И смотри, не проговорись!

- Хорошо, - Ветер кивнул.

Надежда снова вернулась к нему. Кнуты - чепуха, куда хуже взвиться в последний путь на веревке.