Жемчужина из логова Дракона

Илча поежился. Ни один из способов не годился, потому что слуги Дракона не шутят. И не прощают ни одной малюсенькой промашки. Он заскрипел зубами от отчаяния. И ведь никто не узнает, гибель его останется безвестной, не будет ни стихов про его деяние, так мало схожее с геройскими подвигами Сида, ни даже памяти…

Нет, к такому он не готов. Не сейчас. Не может быть, чтоб не нашлось лазейки. Что же делать? А что если тихонько выскользнуть из залы, когда стихотворец начнет говорить? Хоть попробовать… Илча подался назад, и Кальтир не сказал ни слова. Видно счел, что парень прячется подальше до поры. Хороший знак, и если Энаал тоже ничего не заметит…

Ветер взмахнул рукой, словно указывая куда-то вдаль, и начал:

- Когда-то здесь был дом…

Илча окаменел. Он мог повторить за ним каждое слово, он помнил все от начала до конца. Его собственная жизнь, история юного Личе, утратившего дом в Утонувшем Бреши, так легко позаимствованная стихотворцем у парнишки с рынка, чтобы скармливать ее благодарно внимающим зрителям. Чтобы выдавить побольше слез и славы. Со дна поднималось нечто, глушившее слух, почти затмившее взор. Испепеляющий гнев. Глупейшее наваждение исчезло, порыв дурацкого благородства иссяк, все встало на место.

Человек, вдохновенно вещавший с этого помоста, когда-то с легкостью избавился от Илчи, прихватив с собой его историю! Точно так же, как дядя, которого Ветер сейчас клеймил перед залом, нисколько не стыдясь своих собственных грешков! День за днем он преспокойно рассказывал эту байку, от самого же Илчи в его памяти остался лишь ряд гладких строк. Сказка для глупцов, чтобы вытянуть слезу. Ее знаменитый стихотворец оставил себе, а мальчишку, пускай смешного и невезучего, пускай даже ужасно надоедливого, выбросил по дороге. За ненадобностью.

- Теперь же остался один, но и он затерялся в тумане. Проклятые волны…

Закончил мошенник в притворной скорби. На том же самом месте, что и много лет назад, будто история не имела продолжения. И слезу вышибить удалось, еще как. Илча окинул взглядом зал, жестоко усмехнулся. А теперь, Вольный Ветер, подставляй свою драгоценную шкуру.

Он резко шагнул вперед, голос срывался от злости. Еще бы, она копилась два долгих срока, почти полжизни.

- Я знаю его! Я знаю его, люди! И прошу у Совета вольного города Вальвира справедливого суда!

Человек в центре залы резко обернулся на голос. Первый же удар достиг цели. Дальше будет больше. Илча выкрикивал заученное, поневоле добавляя кое-что от себя, от сердца, выскочил на свет, и тут же понял, что Ветер узнал его. В миг. Ничего, так еще лучше.

Наставник предупреждал его, что так и будет: советники не хотели слушать Илчу, ведь кто он - букашка, зато жаждали слов знаменитого стихотворца. Кальтир сказал: во что бы то ни стало не дать тому говорить перед толпой. Это главное. Не дать говорить.

- Нет! Не слушайте его! У него такой голос… - отчаянно закричал Илча, как учили, не веря в успех.

Всеобщее внимание опять переметнулось к нежданному обвинителю, однако советников это не особо впечатлило. И тут вдруг раздался голос старого хрыча Таира, отца Скании. В защиту нарушителя спокойствия!

Илча ушам своим не верил. Советник вступился за него, как за сына родного. Когда-то золота пожалел, зато сейчас отблагодарил с лихвой. Люди лезли друг на друга, чтобы разглядеть новоявленного героя. Но как только торговец принялся расписывать бескорыстие спасителя своей дочери, Илча приуныл. Ради такой мелкой букашки советник не стал бы утруждать себя откровенной ложью. Запоздало вспомнилось, что именно в доме Ледяного Таира Илча повстречался с таинственным своим господином, и что как раз отец Скании и предложил неудавшегося зятя Серому в слуги. Его рекомендация, ведь так? Выходит, не Илчу он выгораживал, а свой камень в Ветра бросал. Что ему-то за дело до бродячего стихотворца?

Стало еще обиднее. Все здесь свершалось ради человека на возвышении, который даже и слова-то сказать не потрудился. Он торчал на своем помосте почти безучастно, посматривая вокруг, словно ждал, чем все закончится. И отпираться пока не собирался. Так он, верно, пренебрежение свое выказывал бывшему ученику и его бредням. Ладно, посмотрим, что ты дальше запоешь!

Илча рвался в бой, но досадные задержки не давали рта раскрыть. Заговорил еще какой-то советник, потом обратились к Тринну, здешнему хозяину. Юноша прежде его не видал, потому тоже невольно принялся рассматривать, вытянув шею. Неприятный старикашка. Слухи, все они поминали какие-то слухи. Илча этих слухов не ведал, и потому он не мог сообразить, в пользу это или во вред. Не провраться бы вконец.

Одно хорошо: даже помимо Илчи, тучи над головой почетного гостя все сгущались. И он опять собрался говорить, а значит отпираться, пускай и без стихов.