Жемчужина моей коллекции

Классическую операцию, как украсть орден Победы, разработал мой отец. По нашим дурацким законам, алмазные ордена после смерти владельца сдаются в Гохран. Буквально на следующий день, после похорон известного маршала, мы с отцом явились к вдове. Я был одет милиционером и держал для фасона кожаный портфель со специальным устройством для опечатывания. Отец наклеил усы, натянул парик и в блюдечках очках, предъявил жене маршала документ, что он работник Гохрана.

- Что вам надо? - спросила безутешная вдова.

- Я принес постановление правительства, о передаче ордена Победы вашего мужа в Гохран.

Тут отец вытащил где то перепечатанное постановление.

- Леша, Леша, - завыла вдова, - здесь пришли за орденом.

Из соседней комнаты в пижаме вышел холеный молодой человек. Он небрежно взглянул на постановление.

- Ну если надо, так и отдай.

- Господи, за что же нам такие несчастья, - завыла женщина.

- Вы извините, я сейчас.

Молодой человек ушел в комнаты и вскоре явился с коробочкой ордена и лентой. Отец не торопясь взял, открыл коробочку, посмотрел номер.

- Да, он. Вот распишитесь на квитанциях, что сдали орден под таким номером.

- Мама, распишись ты, - просит молодой человек.

Вдова расписывается.

- Один экземпляр квитанции вам, другой в дело. Сержант, - обращается отец ко мне, - примите ценности.

Он передает мне коробочку с лентой. Я запихиваю все в портфель. Потом вдавливаю две нитки в пластилин и, вытащив из кармана печать, выдавливаю на пластилиновой поверхности герб Советского Союза.

- Вы уж извините нас, - говорит отец. - Сами понимаете...

- Ничего, ничего, - говорит Леша, провожая нас до двери.

- Мне хочется есть, - раздается с дивана.

- Сейчас поедим.

Складываю каталоги и иду на кухню. Хорошо хоть Инка все приготовила и не надо ничего делать. Я подогреваю кастрюли, раскидываю на столе тарелки.

- Ты сидеть можешь? - кричу через коридор.

- Наверно могу.

Возвращаюсь в комнату, подбираю с дивана еще вялое тело и тащу на кухню. Там усаживаю на стул и подвигаю к столу. Она ест аккуратно, не торопясь.

- Ты всегда такой?

- Какой?

- Молчаливый.

- Тебе скучно?

- Мне хочется услышать человеческий голос.

- Ты только что слышала его по телевизору.

Она опять миниатюрно пережевывает пищу.

- Значит я спала неделю?

- Не знаю, может и неделю. В институте Бехтерева есть человек, который спит несколько лет.

- Я хочу видеть маму.

Наверно у ее матери будет шок, когда она увидит дочь, а потом, как дочь объяснит матери, почему она жива и кто ее вытащил из могилы? Милиция копать начнет и нам с Толей будет крышка.

- Через день ты на нее можешь взглянуть.

- Разве ты не отвезешь меня к ней совсем?

- Нет.

- Почему?

- Здесь две причины. Первая, как твоя мать вторично переживет шок и неизвестно, что из этого получится. Вторая, как я объясню милиции, почему выкопал тебя из земли.

Она пьет молоко и руки ее чуть дрожат.

- Ты сказал, что я могу взглянуть на нее. Объясни мне, как ты это представляешь?

- Через два дня, девять дней после твоей...., во общем, мы приедем на кладбище и ты увидишь маму и всех родственников у своей могилы.

Молоко расплескалось у нее в руках.

- Отнеси меня на диван.

Я опять отношу ее в комнату.

Соня спит на диване. Теперь надо продумать, как расправиться с Сорняком.

Когда она проснулась, я только что вернулся из магазина.

- Ты куда ходил?

- На улицу. Хлеб купил.

Я занялся уборкой квартиры и только приблизился к дивану, как Соня спросила.

- Можно мне тебе задать вопрос?

- Пожалуйста.

- Я все думаю, почему ты выкопал меня? Ты знал, что я живая?

- Нет, не знал. Я даже сначала не хотел ехать на кладбище, но мой друг уговорил. Сказал, что видел как хоронят молодую девушку, а в руках у нее необыкновенная старая библия. Эта библия тебя и спасла.

- Где она?

Я достаю из полки железное чудо с камнями, кладу ей на колени. Она даже не раскрывает ее, а гладит руками. Слезы пробегают по щеке. Мне надо ее отвлечь.

- А кто такой Сережа?

- Сережа? Это мой парень. Мама все хотела, что бы я вышла замуж за него.

- Ты его любила?

- Не знаю. Так нравился, что то в нем хорошее есть. Может быть и люблю.

- Отец есть?

- Да, но папа с нами не живет. У него другая семья.

- Ты училась?

- В университете, окончила второй курс, - она сделала паузу. - Скажи, а почему ты один живешь?

- Отец с матерью умерли, а женщина, которую я любил, ушла к другому.

- Вася, а ты кем работаешь?

- Токарем.

- Токарем? Не вериться.

- Почему?

- У тебя столько книг и потом я видела, как ты с ними работаешь.

- Значит есть токаря с отклонением. Сейчас пойдем мыться.

- Не хочу.

- Что значит, не хочу?

Я стягиваю с нее одеяло и начинаю ее раздевать. Сил сопротивляться у Сони нет, но она визжит и ругается.

- Насильник..., бандит..., гробокопатель...

Взваливаю ее голое тело на руки и несу в ванну. Там сполоснув как следует, приношу обратно в комнату на кровать. Она уже не кричит, даже когда растираю полотенцем, закрыла глаза и сжала губы. Натягиваю на нее свою рубашку.

- Когда поднаберусь сил, - вдруг сказала она, - я тебе глаза выцарапаю.

- Замечательно. А если ты еще будешь ругаться, отшлепаю по одному месту.

ВОСКРЕСЕНИЕ, 18 АВГУСТА