Жемчужина Нила

— Я не жалею ни об одном дне, проведенном с тобой, Джоан Уайлдер.

А вот Джоан сожалела о многом. Было бы время, она бы записала все по пунктам: она сожалела о тех ночах, когда чувствовала себя одинокой лишь потому, что не решалась сказать ему о том, что было у нее на душе. Она сожалела о бегстве из Монте-Карло, где бросила Джека, считая, что работа важнее любви. Но она никогда не сожалела о том, что полюбила его. Он был самой большой отрадой ее жизни, единственным человеком, без которого она не могла существовать.

— Если бы я могла начать все с начала, я бросила бы все и отправилась с тобой в кругосветное плавание.

— Нет, нет! Это я все послал бы к черту. Кому нужна эта яхта? Я бы научился машинописи, переехал в Нью-Йорк и стал бы твоим секретарем!

Сердце Джоан разрывалось. Джек столько раз говорил об этом, но, как ей казалось, шутя. Теперь он был серьезен как никогда. Она была уверена, что если произойдет чудо и они спасутся, Джек сдержит обещание. Но Джоан не могла принять от него такой жертвы. Она любила Джека таким, какой он есть, и не хотела никаких перемен.

— Тогда ты не будешь Джеком Коултоном.

— А ты не будешь Джоан Уайлдер.

В этот момент дверь в камеру открылась, Рашид грубо втолкнул внутрь Алмаза и привязал его толстой веревкой к железному кольцу, торчащему из стены.

Джоан взглянула на Алмаза, который с ужасом смотрел на бездонную яму под их ногами. Естественно, он опасался за их жизнь. У Джоан свело руки, в которые впивались тысячи иголок.

Джек повернул голову к Алмазу.

— Надеюсь, у вас припасен фокус, с помощью которого вы освободите нас?

— Волшебство — это всего лишь надежда, появляющаяся перед лицом катастрофы, — ответил ему Алмаз, слабо улыбаясь.

Джоан с трудом сдерживалась, глотая слезы. Ведь она думала.., молилась.., что он святой, а он оказался обычным человеком, а не Богом.

— Поторопитесь и не затягивайте церемонию, — сказала она, слыша, как кислота с шипением уничтожала веревку, разъедая волокна. Веревка дернулась, и Джоан опустилась еще на один дюйм.

Лицо Алмаза сохраняло торжественное спокойствие, и он с восхищением смотрел на эту мужественную пару. Они стали его друзьями, и он всегда будет вспоминать о них с большой нежностью.

— Для меня это большая честь.

Глава 22

Облаченный в белый сверкающий бурнус, с золотым тюрбаном на голове Омар, казалось, впал в транс. Он закрыл глаза и некоторое время размышлял. Затем развел руки в торжественном жесте веры и любви и медленно сложил их на груди. Неожиданно его глаза широко открылись, и он посмотрел на себя в большое зеркало. Может быть, сначала возвести глаза к небу, а потом закрыть их? Он колебался в нерешительности, думая, что бы еще сделать, дабы выглядеть как можно убедительнее и достовернее.

Снаружи до него доносилось протяжное пение людей, повторявших его имя. Они пришли сюда издалека, и, когда он смотрел на тысячи своих адептов, то сам поражался той власти, которую имел над ними. Омар всегда знал, что его ждет необыкновенная судьба. Возможно, именно так Провидению угодно сообщить ему, что он избранник божий.

Размышления Омара о славе были прерваны голосами двух американских специалистов по эффектам, которых он пригласил. Дж.Т, был занят тем, что наносил на его одежды и тело огнестойкое покрытие. Запах шел отвратительный, но его заверили, что вонь исчезнет, как только покрытие высохнет.

Омар знал, что представители некоторых племен Судана заявляли о своей способности ходить по огню, но был уверен, что это либо сказки, либо обман. С древних времен кочевники и племена, жившие по берегам Нила, были просто загипнотизированы огнем. Египтяне поклонялись богу солнца и возводили в его честь храмы. В племенах бытовало мнение, что в пламени скрыт источник жизни и огромной власти. Огонь отпугивал ночных животных, на огне готовили пищу, он согревал людей холодными ночами. Они верили, что костер, горевший на земле, был посланцем бога Огня — Солнца.

Воспоминания о древних суевериях и религиозных верованиях натолкнули Омара на идею использовать огонь для сотворения собственного «чуда». Это простейший способ из всех, что он мог придумать. Дж.Т, и Коулт должны были помочь Омару вселить в народ благоговейный страх перед ним.

Дж.Т, закончил работу и отложил в сторону инструменты. , — Помните, что у вас всего тридцать секунд, — напомнил он Омару.

В комнату опять ворвались голоса, нараспев повторявшие его имя. Воздух был наэлектризован: чувствовалось нервное возбуждение, которое грозило перелиться через край. На губах Омара блуждала широкая улыбка сумасшедшего, а глаза остекленели, как у маньяка.