Жемчужина Санкт-Петербурга

Все, кто был в буфете, разом ахнули. Йенс обхватил Валентину за талию и вместе с ней прорвался через толпу к господину, принесшему страшное известие.

— Что случилось?

— Боже мой, он сегодня в Киеве был в театре, и какойто революционер выстрелил в него из пистолета. Он попал Столыпину в живот, а тот был без защитного панциря. — У мужчины по щекам текли слезы.

— Он умер? Умер? Говорите же!

— Сообщают, что умирает.

— Столыпин умирает. Боже, спаси Россию!

— Скорее! — закричал вдруг мужчина в заполненный сизым табачным дымом зал. — Уходите все отсюда! Скорее! Говорят, сегодня революционеры пойдут громить театры. Везде, в Киеве, в Москве. Они будут убивать всех! Даже здесь, в Петер…

Он не успел закончить. Страх вывел людей из оцепенения, и охваченная паникой толпа, бросая бокалы и сметая столики, ринулась к двери.

До сих пор Валентине не случалось видеть такой паники. Крики, надсадные вопли, топот ног, срывающиеся голоса. На мостовой перед входом в театр люди разбегались в разные стороны, втаптывая в лужи сбитые с голов цилиндры и шляпы. Они толкались, орудовали локтями, пробивались к своим каретам и автомашинам, не обращая внимания на крики появившихся точно изпод земли полицейских. Валентину чуть не сбил с ног какойто мужчина, пробежавший мимо нее с выкатившимися от ужаса глазами.

— Йенс, это ведь неправда? Я не верю!

Они носились по тротуару в поисках родных Валентины, но изза зонтиков невозможно было рассмотреть лиц, а все шляпы в темноте казались одинаковыми.

— В то, что Столыпин умер?

— Нет, — сказала она, прижимаясь к нему плечом. — В то, что революционеры будут громить театры. Это ведь невозможно.

— Скорее всего, этот слух специально пустили, чтобы посеять панику. Но мы не можем рисковать и оставаться здесь.

— Зачем? — Она вдруг уперлась ногами в землю, и Йенс был вынужден остановиться прямо посреди мечущейся толпы. — Зачем им это? Чего они добьются, вызвав такой хаос?

— Валентина, давай найдем вашу карету.

— Нет! — Она сбросила с себя его руку. — Чего ты боишься? Скажи мне.

Он пристально посмотрел на нее.

— Я боюсь, что суматоха эта была организована не просто так, а с какойто целью.

— С какой целью?

— Не знаю. Идем, не останавливайся.

Йенс потащил ее вперед, и через пару шагов она указала в сторону карет, перегородивших дорогу.

— Вон та папина.

Йенс, работая локтями, пробился к карете, и они увидели отца и мать Валентины. Перед ними стояло пустое инвалидное кресло. По его сиденью барабанили капли дождя.

— Где Катя? — быстро спросила Валентина.

— Пропала.

— Кто мог ее похитить?

Йенсу пришлось дважды повторить вопрос. Елизавета молча смотрела в одну точку невидящими глазами. Когда она приложила к губам пальцы, рука ее дрожала. Но муж ее вел себя иначе. Из его горла вырывались гневные крики, он в ярости топал ногами. Министр ткнул пальцами в когото из окруживших их полицейских.

— Что ты стоишь, как баран? — заорал он. — Найди мою дочь! Ее похитили!

Все они вернулись к театру и теперь стояли перед боковой дверью, через которую всего несколько минут назад их вынесла обезумевшая толпа. Тогда Катя была с ними, в своем кресле.

— Сударыня, — обратился Йенс к Елизавете, — пожалуйста, расскажите еще раз, как это случилось.

Она не посмотрела на него. Губы ее задрожали, но не издали ни звука.

— Елизавета! — окликнул ее муж.

Йенс встал прямо перед ней, крепко взял за локти и чуть придвинул к себе. Ей пришлось поднять на него взгляд.

— С Катей чтото случилось в давке?

Она качнула головой, несколько раз моргнула, выходя из оцепенения, и пробормотала:

— Нетнет, она не испугалась… Не поддалась панике, только крепче ухватилась за кресло и… — Женщина сдвинула светлые брови, вспоминая. — Она… — Слова застряли у нее в горле.

Йенс наклонился к ней.

— Что случилось?

— Муж пошел искать карету.

— Вспоминайте, сударыня, вспоминайте. Министр оставил вас с Катей здесь… Что было потом?

— За мной выбежала княгиня Мария с мужем.

— Вы разговаривали с ними?

Елизавета снова начала уходить в себя, глаза ее затуманились.

— Она кричала.

— Катя кричала?

— Нет, — прошептала женщина.

— Княгиня кричала?

Ответа не последовало, и Йенс легонько встряхнул ее за плечи.

— Да, — произнесла она, опустив глаза. — Она упала. На щеке у нее…

— Вы говорили с ними?

— Да. — Елизавета вздрогнула. — Повсюду была паника. А когда я повернулась к креслу, в нем уже никого не было.

— Мама, — произнесла Валентина, которая до сих пор слушала молча. Голос ее был спокоен, но звучал глухо, как будто доносился откудато издалека. — Катя испугалась? Паники и криков?

— Нет. Нет, но она очень волновалась.

Валентина кивнула. Она схватила Йенса за руку и потащила за собой.

— Скорее. Пойдем со мной.

— Куда ты собралась? — спросил отец. — А как же твоя сестра?

— Папа, я собираюсь найти ее.

По щекам Валентины хлестал дождь, свет уличных фонарей скользил по ее бледному лицу, изза чего казалось, что оно постоянно меняет форму. Глаза ее превратились в два черных уголька.