"Жемчужина" (СИ)

И папа не соврал. На следующий же день я узнала, что Фила вывезли куда-то, а перед этим нашли с вывихнутой челюстью и солидным синяком под глазом. Я конечно ни на что не намекаю, но видимо, тут Рафи постарался. Родители Фила в папином подчинении, так что их взятки не смогли стоять на пути папиной ярости. Шло время. Я липла к родителю, уверяя, что я в порядке, и что меня можно посылать обратно. Он уже не выдержал и грозился запереть меня в комнате, чтобы я не выносила ему мозг.

Прошло две недели. Я бежала к воротам лагеря «Жемчужина», за которыми стоял Дару, который силился перелезть через них или под ними. Я примчалась, распахнула их, и прижала к себе ребёнка, который зарылся носиком мне в волосы. Боже, как же я соскучилась. Я расцеловала его пухлые щёчки.

— Соскучился, Дару?

— Конечно! Ты выздоровела? Ты больше не уедешь?

— Нет, булочка. Не уеду. — я чмокнула его губы и погладила по спинке. — Где Раф? Ты опять от него убежал?

— Я тебя встречал, можно. Он там, на площадке, с нами песню репетирует.

— Пойдём к нему, малыш. Сделаем сюрприз.

Мы взялись за руки и направились к площадке. Дети там стояли на небольшой сценке, а Раф перед ними. Я побежала к нему, напрыгнула сзади и закрыла ему глаза.

— Чт…

— Угадай, кто?

Рафи ничего не сказал. Он резко развернулся, прижал меня к себе и крепко обнял, расцеловывая обе щёки.

— Софочка! Софа, моя девочка, моё солнышко, моя пышечка! Ты вернулась, милая!

— Угадал. — улыбалась я, льня к нему и подставляя для поцелуев щёки и губы.

— Я так соскучился, любовь моя. — прошептал он.

— Я тоже, милый. Я вернулась.

— Пойдём сегодня же на море. Вместе, втроём.

— Да, да, — закивала я, льня к парню.

— Тебе больно? ты голодная? Я могу что-нибудь сделать?

— Можешь. Поцелуй меня.

Рафи улыбнулся, крутанул меня, держа над землей, и поцеловал, отворачивая от взора детворы. Но детвора завизжала и завопила: «жених и невеста!». Когда Рафи закончил поцелуй, то выпрямил меня, продолжая обнимать.

— Я люблю тебя, пышечка.

— А я тебя, булочка.

— Это я булочка! — пролез между нами толстячок Дару. Теперь мы вдвоём обнимали его. — Софа меня так называла, так что булочка я.

— А как же я?

— Ты не булочка. Ты мишка. — Дару упёрся брату в животик, щупая и надавливая. — Потому что такой же мягкий.

Я прыснула, а Рафи прикрыл глаза.

— Я обижусь на всех и всё.

— Не надо. — я сомкнула руки на его боках, чтобы и его трогать, и Дару обнимать. — Дару будет булочкой, а ты теперь пончик.

— А ты пышечка. — дитё откинулось головой мне на живот, жамкая брата.

— Дару, мне напомнить, какую информацию мы недавно узнали? — фыркнул Рафи.

— Точно! — Дару повернулся ко мне. — У нас измеряли вес и рост. Я на два сантиметра вырос!

— Ты скоро брата обгонишь. — улыбнулась я.

— И на три килограмма тоже подрос. — ухмыльнулся Рафаил.

— Но ты ведь тоже, и на…

— Тихо!

Я засмеялась и обняла обоих.

— Две моих любимых пухленьких зефирки.

Зефирки обняли меня. И это длилось бы ещё долго, но дети рванули радоваться тому, что самая лучшая вожатая вернулась. Пухленький Дару рванул играть с мальчиками, девочки закончили мацать меня, и пошли играть в куклы, а Рафи и я сидели на лавочке, обнимаясь, и смотрели на детей.

— Моя пышечка. — шептал Рафи, целуя меня и плотнее прижимая к себе. — Моя дорогая, сердце моё.

— Ну что, что? — засмущалась я, льня к нему.

— Ничего. — улыбнулся он, чмокнув меня в нос. — Я просто тебя люблю.

Прошла неделя и ещё несколько дней. Рафи, чтобы не напрягать меня, сам учил песню с детьми, я отвечала только за гармоничность расстановки малышей на сцене и качество речи. День концерта приближался, как и конец смены. Сегодня я ушла проветриться по аллее, пока Рафи пошёл на важный разговор к директору лагеря, а дети спали во время тихого часа. Мы с ним хотели потом вместе погулять по территории лагеря, так что я неспеша прохаживалась и ждала его. Но на теннисном корте я вдруг заметила кругленькую маленькую фигурку. Дару? А что он там делает?

— Дару! — позвала я.

Он вздрогнул и поднял на меня глаза. Я направилась к нему и разглядела, что он довольно грустный. Дару сидел на асфальте, поджав колени и смотря перед собой. Я села рядом.

— Что-то случилось?

— Мгм. — мальчик съёжился и опустил светлые глаза.

— Дару, в чём дело? Ты чего не в комнате?

— Я… можно ты Рафу не расскажешь?

— Хорошо.

— Софа. — он повернулся ко мне и посмотрел в глаза. — Я очень толстый?

Так, понятно. Я ласково улыбнулась и обняла его.

— Ты вовсе не толстый. Ты немножко пухленький, это очень мило выглядит.

— Меня жирным называют. — уныло проговорил Дару, лёжа щёчкой у меня на груди. — Это правда?

— Вовсе нет. Дару, ты пухленький хорошенький здоровенький мальчик.

— А какая разница?

— Смотри, толстый — это если бы я за тобой рук сомкнуть не могла. А ты миленький кругленький пирожок.

— Кругленький? — переспросил пирожок.

— Я тебя обидела? Извини, я…

— Нет, ты странно это говоришь. Приятно. И не обидно.

— Я же люблю тебя, булочка. — улыбнулась я, чмокнув его в щёчку. — Я не хочу обижать тебя, ты это знаешь, поэтому тебе и не обидно.

— Я тебя тоже люблю. — Дару поцеловал меня в щёку. — И Раф тоже.

— Я знаю, малыш.