Жемчужина в мутной воде

— Очень приятно, проходите, пожалуйста. — Хозяйка пригласила нас в квартиру и быстро закрыла входную дверь сразу на три замка, едва мы переступили порог. — Я так рада, что вы согласились помочь мне, Владимир мне много о вас рассказывал. — Надо же, она говорила так искренне и незаносчиво, без пафоса и кривляний. Эта девушка, несмотря на свою профессию, производила хорошее впечатление и располагала к себе уже с первых минут общения. — Проходите в комнату, здесь нам будет удобнее разговаривать. Чай, кофе, коньяк, что вы будете пить?

— Кофе, — сказали мы с Порошиным практически в унисон.

Пока хозяйка суетилась на кухне, я бегло осмотрела квартиру порнозвезды. Хотя о таких квартирах говорят — хоромы, роскошь, шик, я не могла сказать, что хотела бы жить в подобном интерьере. Все чистенько, аккуратненько, без изъянов, но избыток белого цвета и кожаной мебели лишал это место домашнего уюта. Как будто это и не квартира даже, а холл дорогой гостиницы. Еще бы швейцара сюда — и точно от гостиницы не отличить.

— Светлана, Владимир рассказал мне о вашей проблеме, но от вас мне хотелось бы услышать подробности случившегося. — Я начала деловой разговор сразу, как только хозяйка квартиры поставила перед нами чашки с ароматным кофе.

— Да, конечно, я готова ответить на все ваши вопросы, спрашивайте.

— Для начала расскажите все по порядку, когда, как и при каких обстоятельствах вас стали запугивать или преследовать, что именно вас насторожило, напугало? По ходу вашего рассказа я буду задавать интересующие меня вопросы.

Светлана кивнула, взяла в руки чашку с кофе, сделала маленький глоток и откинулась на спинку кресла.

— Я даже не знаю, какое из событий можно назвать первым. Дело в том, что моя профессия… вы ведь знаете, чем я занимаюсь, — сказала Светлана, глядя на меня, в ответ я только сдержанно кивнула. — Так вот, моя профессия накладывает некоторый отпечаток. Эти чокнутые поклонники, они ведь думают, если я раздвигаю ноги на экране, значит, и в жизни готова на все. — Вот теперь в Мордакиной появился некоторый налет звездности. Света стала говорить иначе, как будто перед ней сидят журналисты, которым она не должна показывать свое истинное лицо, до конца соответствуя выбранному имиджу порнозвезды. — Всякие приставалы всегда крутились возле меня, и угрожали, и охранников своих подсылали, чтобы поговорить со мной как следует. Те, кто попроще, и подъезд изрисовывали всякими пакостями, и на машине царапали непристойности. Все это немного раздражало, но выглядело вполне естественно. А потом в какой-то момент я поняла, что происходит что-то необычное…

— Что необычное стало происходить?

— Раньше я знала, кто мне пакостит или проявляет свое внимание всевозможными способами. Я видела лица этих людей или получала от них записки. А теперь… теперь все происходит как будто из-за кулис. Я потеряла из виду того, кто уже не единожды пытался войти со мной в контакт. Понимаете, — продолжала она, — в мире много извращенцев, которые не хотят понимать, что моя работа — это настоящее искусство. — В душе я поморщилась, услышав подобное сравнение, но на моем лице это никак не проявилось. — У меня уже целая коллекция фотографий поклонников, сплошные обнаженные тела в любых ракурсах. Отвратительное зрелище, конечно же, но эти извращенцы даже не пытались скрывать своего лица и своих помыслов, они были честны со мной. А этот, ну, тот, который так изощряется в последнее время, не то что лицо, даже намека никакого на то, чего хочет, не показывает.

— Простите, Светлана, а вы что, коллекционируете фотографии голых поклонников?

— Нет, что вы, — она поморщилась, — я их сразу выбрасываю.

— Но вы сказали, что у вас уже целая коллекция подобных снимков.

— Да нет, вы не так поняли. Если бы я их собирала, у меня бы действительно уже целая коллекция собралась. Но я, пардон, не извращенка, мне это не интересно. Даже отвратительно.

Разговор, похожий на интервью, немного затянулся. Мордакина словно получала удовольствие, рассказывая о своих поклонниках. Ей было приятно само их существование, и об этих извращенцах, похоже, она могла говорить часами. За десять минут общения мы так и не сдвинулись с места, и я решила направить разговор в нужное русло.

— Света, Владимир рассказывал мне о том, что случилось с вашей кошкой.

— О, да, это ужасно, — она вздохнула, — спасает одно: я совсем недавно купила киску и не успела к ней привязаться. А то, наверное, залила бы здесь слезами полквартиры. Я ведь такая сентиментальная.

— Света, расслабьтесь, — я устала наблюдать за Мордакиной-артисткой, — вы не на съемках, и мы не журналисты. С нами можно по-простому, без шаблонных фраз и поступков.

Мои слова для Светланы прозвучали как хлопок врача, выводящего пациента из состояния гипноза, она вздрогнула, выпрямила спинку и глупо захлопала ресницами.

— Простите, кажется, я увлеклась. Но это процесс неконтролируемый.

— Думаю, нам будет проще продолжить разговор в отсутствие мужчины. — Я посмотрела на Порошина, он категорически возражал:

— Напротив, со мной вам будет легче.