Жемчужины бесед

Не рассуждай о пороках других и собственных достоинствах,
Взгляни лучше на себя хорошенько:
Ты полон пороков и речи твои пустые.
Коль у серны нет мускуса, от нее пахнет навозом.

Мой и твой пример в точности напоминает историю о женолюбивом радже и склонном к наставлениям везире, который предостерегал раджу от чрезмерного увлечения женой, а сам был в полной власти супруги.

– А как это было? – спросила красавица. Шакал начал так.

Рассказ 30

Рассказывают, что некий раджа безмерно любил свою жену за необычайную красоту. Он днем и ночью не отрывал от нее полного любви взора и при решении всех важных дел находился целиком в ее власти, вручив ей ключи ко всем замкам и запорам государственных решений. Был у него также везир, который до безумия обожал свою жену, был ее рабом и подчиненным. Однако когда везир оставался наедине с раджей, он непрестанно упрекал своего повелителя в том, что тот полностью положился на жену и проводит все время с ней, отдав ей предпочтение перед страной и душой. Он постоянно чертил пером искренности и преданности по страницам советов и скрижалям доброжелательства, подписывая листы приверженности, и говаривал так:

– Любить женщин – все равно, что пытаться измерить ветер. Еще ни один человек не обретал кошелька верности от общения с ними, напротив, все сгорали в пламени их коварства и огне хитрости.

Отринь воспоминание о них, нет у них верности,
Утренний ветерок и их клятвы – одно и то же.[246]

* * *

Женщина может быть другом, но лишь на время,
Пока не найдет иного возлюбленного.
Когда она окажется в объятиях другого,
То не захочет впредь видеть тебя.
Когда писали предначертание о верности,
То перо, дойдя до женщин, сломалось.

Поэтому привязанность к ним не дает ничего, кроме горя, печали и раскаяния. Если на то будет воля раджи, то я расскажу историю о коварстве жен, чтобы подтвердить мою мысль о том, как жена, которая очень любила мужа при жизни, проявила неверность после его кончины.

Раджа разрешил и спросил:

– А как это было?

Рассказ 31

Люди, обладающие вкусом, сообщают, что некий муж и его жена были скреплены узами крепчайшей любви, что они дали друг другу самые большие клятвы и заверения, подкрепленные верой и правдой, в том, что если кто-нибудь из них покинет этот мир и постигнет значение выражения «Каждая душа вкусит смерть», то оставшийся в живых последует за ним, насильственно дав сладостной жизни испить шербет горечи, то есть покончит с собой над могилой усопшего, дабы их души соединились и прах смешался. Иными словами: «Как жили, так и умрете, как умрете, так и будете воскрешены».[247]

Так жили они некоторое время, скоблили ржавчину скорби с зеркала, в котором они отражались. Наконец, глашатай ухода из этого мира и посланец смерти принес супругу письмо с призывом и стер начертания его души со скрижали тела, словно грехи добродетельных с книги их добрых деяний, и перенес его к жилищу Ризвана.[248] Когда муж освободил лавку тела от товаров, когда соловей его души свил гнездо в цветнике святости, жена от скорби зарыдала и стала посыпать голову прахом разлуки. Она прибежала к могиле со слезами на глазах и пламенем в душе, стала стенать и оплакивать, приготовилась умереть. Но потом, спустя некоторое время, она пришла в себя, вспомнила о мирских радостях, о смертном часе мужа, о том, как его обмыли, схоронили и закопали, – в общем, представила себе воочию все муки – и устрашилась смерти, стерла со страниц сердца прежнее намерение. Страх и испуг овладели ею, так что она окропила слезами забвения подол терпения и пролила капли забытья на ворот неведения. Она омочила рукав нелюбви рукой неверности клятве, исцарапала щеки неверности ногтями немилосердия. Для людских глаз она посыпала на голову прах терпения и в течение некоторого срока внешне соблюдала обычаи траура и законы оплакивания, но отказаться от жизни было превыше ее сил. Ведь сказано: «Есть большая разница между тем, что говорят и что делают».

Близкие, родные и друзья усопшего после погребения покойника в могилу вернулись по домам. Осталась над могилой только жена, которую простолюдины называют подругою праха. Она препиралась сама с собой и стыдилась людей, поскольку об их взаимной клятве с покойным супругом знали все, и знатные и простые. И всяк произносил в укор ей этот бейт:

Ты ничем не хуже индийских жен из наших краев,
Которые сжигают себя заживо над трупом мужа.