Жемчужины детства

А потом в 1984 году, в конце лета, мы встретились вчетвером: Сеппи, мой одноклассник, живущий теперь в Вашингтоне, находился проездом в Лондоне. За ужином родилась идея организовать большую встречу, за кофе назначили дату и разработали примерный план. Перед тем как разойтись, мы решили, что Гонза, Гарри и я – трое лондонцев – возьмем на себя его осуществление.

Больше года ушло на поиск бывших учеников нашей школы по различным каналам. Поскольку все они разъехались по свету, это было непросто, но в конце концов нам удалось найти более ста человек.

Реакция и отклик на наше предложение были очень бурными, и число желающих приехать на встречу увеличивалось с каждым днем. Становилось ясно, что почти все вспоминали наши общие школьные годы с большой ностальгией.

И вот наконец свершилось. Сведенные вместе отголосками детских лет, мы ехали на выходные в тот самый отель, где когда-то была наша школа. И как будто не было этих сорока лет.

Я сидела в автобусе, возвращалась мысленно к тем незабываемым школьным дням, и вдруг накатили другие воспоминания, пробившиеся сквозь память о том периоде радости, неопределенности и горя. Я вспомнила 1937 год, когда жизнь была еще чудесно беззаботной, а я – маленькой девочкой, которая жила самой обычной счастливой жизнью с сестрой и родителями в Чехословакии.

Тогда я поняла, что найду в себе силы открыть и перечитать дневники, которые вела во время войны, и письма родителей, пролежавшие сорок лет под замком. С помощью этих дневников и писем я смогу заново пережить прошлое. Мне вдруг захотелось рассказать свою историю, которая в какой-то степени является историей всех детей, вынужденных покинуть родной дом и нашедших приют, помощь и понимание здесь, в Британии.

Часть I Жемчужины детства

Глава первая «Моя малышка так быстро растет»

Одно из последних ярких воспоминаний детства – лето 1937 года: мне тогда было девять лет, и я впервые уехала на каникулы без родителей. Детский лагерь, куда меня отправили на месяц, находился в живописной солнечной долине, рассеченной пополам быстроводной речкой Сазавой. Окрестные холмы густо поросли сосновыми лесами, воздух был пропитан хвойным запахом, и темная зелень резко контрастировала с ярким голубым летним небом. Мы жили в деревянных хижинах на сваях и обедали на поляне. Тент натягивали только в дождь. Под ним помещались все – примерно пятьдесят человек, – и в плохую погоду именно там происходило все самое интересное. В лагерь отправляли детей от семи до двенадцати лет, и не только для того, чтобы родители отдохнули. Нас учили быть самостоятельными и не бояться, даже когда ночуешь в маленькой палатке на краю леса. Мы проводили дни на природе, а теплыми вечерами пели и слушали истории, сидя у огромного костра. С приходом темноты, когда за пределами нашего тесного маленького круга было видно лишь луну и звезды, казалось, что в мире не осталось никого, кроме нашей немногочисленной компании у костра.

Мне нравилось в лагере, но я тосковала по дому. Раньше я никогда не уезжала одна, и расставание с родителями давалось мне тяжело. Я очень по ним скучала и, оставаясь в одиночестве, часто плакала. В середине месяца мама приехала меня навестить. Когда я призналась, что скучаю, она обняла меня, но твердо сказала: «Нельзя вечно держаться за мою юбку. Ты должна пробовать справляться сама».

И я пробовала. Я держалась, даже когда через несколько дней в большой палец на ноге попала инфекция и он разбух, как мячик для пинг-понга. Я держалась, даже когда мне пришлось целыми днями сидеть с забинтованной ногой в инвалидной коляске и смотреть, как другие ребята развлекаются. Я решила во что бы то ни стало не писать маме, не умолять ее забрать меня домой, и молча страдала в ожидании окончания «каникул».

Однажды вожатая застала меня, когда я плакала. Она тщетно пыталась меня успокоить, а потом произнесла:

– Тебя же зовут Вера Диамант? Диамант значит бриллиант, а раз ты у нас бриллиант, то и слезы твои из настоящего жемчуга.

Я улыбнулась сквозь слезы и с тех пор, вспоминая эти слова, всякий раз улыбалась, ощущая сладко-горький вкус прошедших дней. Эти воспоминания – и в самом деле жемчужины моего детства.

Наконец мама приехала меня забирать и в ужасе вскрикнула, увидев столь печальное зрелище.

– Я не хотела тебя беспокоить и совсем не плакала. Я же бриллиант, а мои слезы жемчужины. – И объяснила, что это значит.

– Надо было послать за мной, но я впечатлена, что ты этого не сделала, – ответила мама. – Не думала, что ты у меня такая самостоятельная. Моя малышка так быстро растет.

Думаю, именно это осознание впоследствии придало маме смелости отправить меня в незнакомую страну, и, сделав это, она спасла мне жизнь.

* * *

До тех каникул, в лагере летом 1937 года, не помню, чтобы я хоть раз ощущала тревогу. Первые девять лет своей жизни я плыла на гребне волны: меня любили, баловали, и, как любая нормальная девятилетняя девочка, я все принимала как должное.