Жемчужины Подмосковья

Тут он увидел дочь Арины Родионовны, Марью Федоровну. В конце прошлого века один из биографов Пушкина побывал в Захарове и встретился с ней. Вот что она ему рассказала:

«Приезжал он ко мне перед тем, как вздумал жениться. Я, говорит, Марья, невесту сосватал, жениться хочу… И приехал это прямо, но по большой дороге, а задами… Я это сижу: смотрю, тройка! Я этак… А он уже ко мне в избу-то и бежит…» «Все наше решилось, - сказал он Марье, - все поломали, все заросло!»

Биографы Пушкина находят прямую параллель захаровской поездки с отдельными мостами из «Истории села Горюхина». Нет сомнений, что это о своем путешествии в Захарово говорит он такими словами повести:

«…Нетерпение вновь увидеть места, где провел я лучшие свои годы, так сильно овладело мной, что я поминутно погонял своего ямщика».

Читая другое место повести, мы словно присутствуем при встрече Пушкина с захаровскими крестьянами в его приезд 1830 года:

«Я был тронут до глубины сердца, увидя знакомые и незнакомые лица - и дружески со всеми ими целуясь: мои потешные мальчишки были уже мужиками, а сидевшие некогда для посылок девчонки замужними бабами. Мужчины плакали. Женщинам говорил я без церемоний: «Как ты постарела», - и мне отвечали с чувством: «Как вы-то, батюшка, подурнели».

Один из исследователей справедливо утверждает, что такая теплая встреча Пушкина с дворней могла быть только в Захарово. В другой повести того же 1830 года - «Барышне-крестьянке» Пушкин не случайно упоминает «захарьевских» и «хлупинских» мужиков. Деревня Хлюпино соседствует с Захаровом.

Помимо «сентиментального» путешествия, была еще и творческая, деловая причина для посещения сельца. Он, несомненно, заезжал в Большие Вяземы, да и не мог их миновать, ибо они находились на проезжей дороге. Поэт был полон мыслей о написанной им за несколько лет до этого трагедии «Борис Годунов». Как раз в 1830 году он добился разрешения цензуры на печатание этого произведения. Между тем у него зрел уже новый замысел, связанный с эпохой «смутного времени», о чем свидетельствует его письмо к Н. Н. Раевскому. Ему снова захотелось увидеть и Большие Вяземы - своеобразный памятник эпохи Бориса Годунова и Лжедмитрия.

Он снова в этих местах! Пройдем же и мы тропой Пушкина. Вдоль хвойного леса пролегает позади Захарова старая можайская дорога. Вон те кряжистые сосны-великаны помнят порывистый бег коней, нетерпеливо погоняемых невысоким смуглым человеком. Он промелькнул и скрылся навсегда.

Подойдем же к скромному памятнику близ школы и, обнажив головы, прочитаем о том, что шесть лет своей великой жизни Александр Сергеевич Пушкин провел здесь. Священен этот русский уголок!

«Колонн коринфских мягкий полукруг»

Совсем рядом со станцией Звенигород есть дворец редкой красоты. Если внимательно всмотреться в него, то он, может быть, и уступает по великолепию Архангельскому или Останкину. Однако вам вряд ли удастся оглядеть его изолированно от окружающего ландшафта, а в связи архитектурного образа усадьбы с пейзажем и заключается неповторимая прелесть Введенского.

Белоснежный дом с тремя торжественными колоннами коринфского ордена стоит на горе весь в зелени. Где-то внизу голубеет лента Москвы-реки. Чудесно просматриваются дали - золотые купола п причудливые сооружения звенигородских памятников.

Но, пожалуй, еще лучше рассматривать Введенское снизу, с дороги. Оно предстанет во всей свежести белокаменного чуда, легкое и стройное, на последней из земляных террас, поднимающихся по широкой просеке мимо деревьев… Нет, поднимитесь наверх. Посмотрите на дом через буйную зелень! И еще раз приезжайте сюда осенью, когда бушует пожар багряных, розовых, алых красок и сквозь пламя проглядывает опять белокрылое великолепие. И вид на заречные дали - на десятки километров…

Мои друзья, с которыми я обычно совершаю свои путешествия и походы по Подмосковью, не раз спрашивали меня - кто этот волшебник зодчий, поставивший здесь дворец? Я ничего не мог ответить до недавнего времени, так как никакие справочники, никакие поиски тут не помогали: документации не находилось. И это было удивительно, потому что уж о таком-то выдающемся сооружении, казалось бы, где-то, что-то должно быть написано.

И вот несколько лет назад имя архитектора было найдено. Им оказался Николай Александрович Львов (1751 - 1803), человек на редкость разносторонних дарований. Поэт, художник, историк, он был близким другом Державина и его родственником. Тонкие одухотворенные черты Львова запечатлены на известном овальном портрете работы живописца Левицкого.

Введенское. Усадебный дом.