Жемчужная луна

Синтия Эндрюс давно не верила в сказки, но если бы кто-то решил создать на Земле сказочный замок, то, подумала она, лучше Замка-на-Пике не придумаешь. Уже два пролета крутой мраморной лестницы настраивали на мистический лад: поднимаясь, невольно приходилось смотреть на ослепительно белое здание на розоватом фоне вечереющего летнего неба, позволяющего в этот июньский вечер увидеть редкое зрелище – соединение Венеры и лунного серпа.

Уж не подстроил ли всемогущий сэр Ллойд-Аштон самолично это романтическое сочетание светил? Может быть, он решил преподнести подарок жене, женщине, которую считал своим самым драгоценным сокровищем?

Покинув Англию, Синтия считала, что с королевской семьей покончено, но вот и в Гонконге ей приходится подниматься по мраморной лестнице в дом королевской четы этого города. Сэр Ллойд-Аштон имел все права на Гонконг как на свое королевство, будучи самым богатым и могущественным его гражданином.

А Ив? Женщина, дважды в неделю – не реже и не чаще – удостаивавшая своих восхищенных подданных своего королевского присутствия, спускаясь из заоблачных высот замка? Ее единственным основанием для претензий на высокое положение была потрясающая красота – голубые глаза, черные волосы и стройная фигура. Этим мощным оружием она завоевала то, что пытались и отчаялись завоевать легионы других женщин – она очаровала очарователя. В свои двадцать шесть лет, будучи на шестнадцать лет моложе самого могущественного тайпана Гонконга, она сумела завлечь прославленного гонконгского донжуана под венец.

И по всем признакам, сейчас, после семи лет брака, сэр Джеффри был по-прежнему очарован ею: они наглядеться не могли друг на друга и были, по общему признанию, самой счастливой парой Гонконга.

Синтия никогда не призналась бы, что тягостное чувство, которое она ощущала, поднимаясь по лестнице, было завистью; к тому моменту, как они достигли ее вершины, оно превратилось в полное презрение. Как раз вовремя, так как наверху их приветствовала женщина, видимо, столь вжившаяся в свое королевское окружение, что воображала себя принцессой.

– Вы, вероятно, чувствуете себя очень уверенно, – приветствовала ее Синтия. Ее слова казались сотканными из шелка, на ее губах играла самая дружелюбная улыбка, но фиалковые глаза жадно впились в Ив, словно перед Синтией был не живой человек, а гипсовая статуя. – Ведь вы – одна из самых безупречных дам Британской империи. Разве не так, Тайлер?

Но Тайлер никогда бы не сказал, что стоявшая перед ними женщина уверена хоть в чем-то – хотя для этого и были основания. Она была потрясающе красива: высокая, стройная, от нее веяло безупречностью воспитания нескольких поколений. У нее было столько прирожденных достоинств, что одним, пусть и прекраснейшим, она решила пренебречь – ее роскошные волосы цвета воронова крыла, которые могли бы ниспадать по ее плечам волнами, были коротко обрезаны, так что остались только обрамлением для ее прекрасного лица… и потрясающих голубых глаз.

Тайлер подумал, что их можно назвать сапфировыми. Глаза, которые преследуют тебя еще долгое время после того, как ты посмотрел в них. И глаза, которые сами выглядят загнанными.

– Извини, – тихо сказал он. – Я не понимаю, о чем ты говоришь.

– Леди Ллойд-Аштон часто называют «принцессой Замка-на-Пике», – пояснила Синтия. – Но в отличие от большинства современных английских принцесс, она не вовлечена ни в какие скандалы.

Тайлер же не мог отвести взгляда от Ив; он думал, что ее смущение – и даже ее боль – будут смягчены его безмолвным извинением.

Но Синтию нужно было остановить, и Тайлеру пришлось отвести глаза, чтобы остановить ее болтовню ледяным взглядом. И не успела еще вся кровь отхлынуть от щек Синтии, как он снова вернулся к глазам Ив. Улыбнувшись, он сказал:

– Добрый вечер, леди Ллойд-Аштон.

Казалось, на мгновенье ее голубые глаза освободились от гнетущего их страха и засияли в надежде и благодарности.

– Добрый вечер, мистер Вон.

И тут на сцене появился сам сэр Джеффри Ллойд-Аштон. Тепло пожимая руку Тайлеру и не менее тепло улыбаясь обоим, он сказал:

– Привет, Тайлер. Я рад видеть тебя на нашем празднике.

Тайлеру пришлось снова отвести взгляд от Ив, но его слова, обращенные к ее мужу, предназначались и ей:

– Я тоже.

– Мисс Эндрюс, – продолжал Джеффри, – знаменитая гонконгская журналистка. Добро пожаловать в Замок. Позвольте мне представить вас гостям; я уверен, что со многими вам будет приятно познакомиться.

Синтия бросила торжествующий взгляд на Тайлера и притворно-застенчиво улыбнулась самому могущественному – и такому красивому – тайпану Гонконга.

– Вы совершенно правы, сэр Джеффри.

На какую-то секунду Тайлеру показалось, что когда Джеффри двинулся вперед, чтобы предложить Синтии руку, он пройдет мимо Ив, как бы не заметив ее. Однако Джеффри, прежде чем увлечь за собой Синтию, повернулся к жене, и в его взгляде засветилась нежность.