Жемчужный и Нёбе

- Георгий, мы не можем быть вместе. Между нами всё кончено.

- Почему? - из множества вопросов, которые вихрем пролетели в голове молодого мужчины, он смог задать только этот.

- Долго объяснять, но я наверное должен, - голос Ганса звучал непривычно грустно, - у нас мало общего, нас ничего не связывает, и тут мои родители правы, вряд ли у нас есть какое-то будущее.

- А, родители, - добавил Георгий как мог максимально нейтрально, но всё равно проскочила нотка сарказма, которую уловил Ганс.

- Да, ты конечно им понравился, но они очень беспокоятся обо мне и у них есть способы осложнить мне жизнь…

- Что ты знаешь, про сложную жизнь, - Георгий сам поразился, насколько неприятно-истерично он может звучать, - я живу в России, и сегодня мои коллеги узнали, что я — гей!

- Оу, - Ганс помолчал, - ты сам им рассказал?

- Нет, досадная случайность. Теперь меня, наверное, уволят.

- Но это, наверное, незаконно! У нас это точно незаконно, ты сможешь восстановиться через суд? Скорее всего да?

- Конечно, - Георгий усмехнулся, - только скоро об этом будет знать весь город, и меня наверное убьют тут.

- Мне жаль.

- Это всё, что ты можешь сказать?

- Георгий, - мягко произнёс Ганс, - я не могу продолжать с тобой отношения только из жалости и из желания помочь тебе. Родители высказались предельно четко: или ты, или наследство, а без него — я так и буду всю жизнь вкалывать на своей работе, до пенсии и потом влачить жалкое существование в своей квартирке.

- Ты слышишь, что ты говоришь? Ты же буквально меняешь меня на деньги!

- Не совсем так, - Ганс, казалось смутился, но тут же перешёл в наступление, - но какое право ты имеешь судить меня? Ты тут был туристом, тебе не надо было работать, думать о счетах, о продуктах, о будущем.

- Давай, упрекай меня за это.

- Извини. - Ганс моментально остыл, - нам с тобой сложнее быть вместе чем я представлял. А я считаю, что всё должно быть просто.

- Но, нам же было хорошо вместе…

- Да, Джорджи. Очень хорошо. Давай закончим всё так. И будем помнить, как нам было хорошо.

- Послушай, но может всё наладится? Может быть я смогу убедить твоих родителей? Может быть всё будет ещё лучше? Я смогу работать, у нас будет две зарплаты, потом две пенсии, мы будем счастливы. - у Георгия появилась слабая надежда, что он сможет сейчас переубедить Ганса, - давай я приеду и мы подумаем, что можно сделать? Я смогу прилететь буквально завтра у меня ещё действует виза.

Он тут же начал думать, у кого сможет занять денег на билет, но его фантазии были разрушены ответом Ганса.

- Нет Джорджи. Извини. Я всё сказал. Спасибо и прощай.

В трубке раздались короткие гудки.

Георгий машинально попытался перезвонить, но Ганс сбросил вызов.

Ганс чувствовал себя отвратительно. Когда они расставались с Вольфом — оба испытали облегчение, они были почти ровесниками, со схожими интересами и их партнерство было больше деловым союзом, ради здоровья, ради секса, ради общения, но со временем, они исчерпали друг друга, обоим захотелось новизны и оба пришли к выводу, что необходимо расстаться. А сейчас Ганс чувствовал горечь и жалость. Причем жалость не только и не столько к Георгию, а к самому себе. Ему уже скоро сорок лет. Он уже не может и не хочет тусоваться в клубах ночи напролёт. Он уже замечает предательскую дряблость кожи в некоторых местах. Редеющие волосы с проблесками седины. До Георгия, у него даже несколько раз случались осечки с эрекцией. Впереди, и не так далеко — старость. Он очень не хочет встретить её в одиночестве, пусть даже и в уютном особняке своих родителей, обеспеченным бюргером. Ужасно не хочется превратиться в одного из стареющих ловеласов, которые подкатывали к нему, когда он был помоложе: ухоженные мужчины с небольшим животиком и с собранными в хвостик седыми волосами, обычно на седане премиум класса, за несколько метров благоухающими парфюмом и с белоснежной улыбкой из имплантов. Стать таким же: снимать мальчиков на ночь и опасаться что они украдут наличные из бумажника, до тех пор пока этот образ жизни не разрушит деменция. Или уехать в одну из гостеприимных и тёплых стран третьего мира, где можно найти себе постоянного молодого партнёра за деньги и доживать с ним, радуясь пылкости купленной за немного евро и в целом, дешевизне жизни. Ганс почувствовал тошноту от того, как живо он это представил себе — всё равно, что завести себе домашнее животное, но «с привилегиями». Но, всё-таки, мне же ещё даже и не сорок. Встречу ровесника, с которым будет интересно. Полюбим друг друга. Будем заботиться друг о друге. Превратимся в одну из милых парочек, которые ходят по набережной, держась друг за дружку. И родителям какой-нибудь Питер или Матиас, инженер или искусствовед из Эссена или Бонна, понравится гораздо больше, чем русский паренёк. Мобильный завибрировал. Пришло сообщение от Георгия:

«Подумай ещё пожалуйста. У нас всё ещё может быть хорошо. Я люблю тебя.»

Ганс прочитал и не колеблясь стёр сообщение.