Жемчужный король

Марина еще раз устало взглянула на то, как Роман стягивал пиджак и ушла куда-то вбок. Она стояла возле единственного дивана у стены и убирала оттуда какой-то толстый альбом.

— Можешь лечь тут, — как ничего не бывало сказала девушка.

— Что прости? Я не собираюсь валяться на твоих диванах!

— Здесь тебе будет куда удобнее говорить, какая же я сука, попробуй, — она кивнула на диван и отошла к окну.

— Я и без тебя знаю, что мне делать.

Марина не смотрела на него, но слышала, как скрипнули пружины на диване. По Роману было видно, что он выпил лишнего и все это время мечтал завалиться. Марина специально постояла у окна минут десять, чтобы вернуться и застать мужчину спящим. Как только Роман открыл глаза, в его лоб словно пронзили штык: настолько сильно раскалывалась голова. Во рту все пересохло, и, казалось, даже внутренности склеились и присохли друг к другу. Он не мог и представить, что сможет еще хоть раз в жизни даже слова сказать. Роман не успел и подумать, где он находится, как в его голову влетело пару слов.

— На тумбочке вода и таблетка.

Это был голос самого милостивого господа. Роман последовал указаниям и уже через пару секунд произошло чудо. Ему стало легче, да он был разбит и чувствовал себя поганей некуда, но все же он снова превращался в себя. Вздохнув хорошим таким перегаром, Роман смутно вспоминал вчерашний вечер, бар. Он осмотрелся. Находился он в комнатке со старыми выцветшими обоями в жалкую полосочку, здесь почти не было мебели, кроме дивана, где он сидел, когда-то зеленого кресла, шкафа, дверцу которого портила жирная трещина, да двух тумбочек с книжками и старинной настольной лампой.

Правда к этой комнате примыкала еще миниатюрная кухонька, которая как бы отделялась и не стеной, а обычным кухонным столом. Там, у плиты, и стояла она. И сегодня Роману показалась ее старая рубашка чертовски милой, а пучок из волос самой шикарной прической, потому что он придавал ее лицу живую легкость.

— Марина, я, — Роман прочистил горло и попробовал продолжить: — Не совсем помню, почему я здесь. Мне кажется, что я вчера наговорил лишнего, что именно я не могу вспомнить, как не стараюсь. В любом случае, мне ужасно стыдно, и я прошу прощения за все, что вчера было…

— Зачем же просить прощения за то, чего не помнишь? — к удивлению Романа, она сказала это почти радостно, даже с азартом.

— Потому что тебе пришлось видеть меня пьяным в стельку и уступить мне диван, — Роман огляделся и понял, что этой ночью забрал у Марины единственное спальное место. — А где же спала ты?

— Нигде. Я просидела на балконе, вообще я часто ночью сижу на балконе. В это время так тихо и спокойно, можно быть с мыслями наедине.

Роман поражался тому, что она так приветливо говорила с ним после всего, что было. Марине (что было действительно удивительно) сейчас с ним говорить было, кажется, куда приятнее, чем там, в ресторане.

— Мне очень жаль, что так вышло. Я… Я повел себя, как идиот. Я сейчас же уйду, чтобы не доставлять тебе еще больше неудобств. Прости меня, я больше никогда…

Роман встал и схватил пиджак с кресла. Он боялся даже представить, как плохо сейчас выглядит, но не решился бы сходить в душ Марины.

— Куда ты собрался? Я почти приготовила завтрак, — Марина стала копошиться на своей малюсенькой кухоньке и достала две глубокие тарелки.

Это ее замечание буквально приклеило Романа к прогнившим доскам пола. Почему она сегодня так добра к нему?

— Я не могу остаться, я и так доставил тебе слишком много проблем.

— Я знаю, это не изысканный завтрак, — игнорировала его Марина. — Просто овсянка, да еще и на воде, зато с сахаром. У меня больше ничего и нет. Я второй день ем одну овсянку, но это полезно.

— Почему ты не забрала деньги за эскизы?

— В реке абсолютно все мои деньги, у меня нет даже на автобус, а с окраины, где я живу, до твоего офиса идти часов пять.

Почему-то она улыбалась, а у Романа все сильнее давило в груди.

— Но это все неважно, садись, уже все готово. Я могу еще предложить кофе, но, конечно, тебе он покажется мусором. Это растворимый кофе, ты вряд ли привык пить такое.

— Спасибо, — все что смог выдавить Роман.

Он совершенно не мог понять, почему все происходило именно так. Почему он, жемчужный король, оказался в этой дешевой квартирке, ел кашу с сахаром и пил этот отвратительный напиток. Почему пред ним сидела странная девушка, выбросившая последние деньги в реку, уступившая ему свой единственный диван и приготовившая завтрак. Но впервые за долгое время ему казалось, что все так, как и должно быть, что наконец-то все правильно.

Они почти не говорили. Марина сказала что-то про ужасные пробки и что ночь была безоблачна, в принципе, все. Роман еще раз поблагодарил ее, Марина ответила, что ничего не сделала и пожелала ему хорошего дня. Роман ушел. Ушел с самым странным чувством на свете. Он чувствовал себя одновременно слабым и необычайно сильным. Он чувствовал, что о нем заботились, и это чувство оказалось опьяняющим.