Жемчужный принц

– Я имею в виду жизнь реальную, а не ту, которую вы познавали у ваших философов. Они писали о том, чего не видели! К тому же, сами никогда не отказывались от денег! А мы в это время добывали цветной жемчуг для ваших корон!

Принц опустил голову. Ход Кроуна оказался мудрым и верным. Действительно, легко рассуждать о социальном равенстве, сидя за изящным столиком и попивая ароматный кофе, который ты не варил и не имеешь понятия, как это делать.

Тем не менее, принц, гордо закинув свою курчавую голову, надменно сказал:

– Я частью согласен с вами, сеньор Кроун, но увидев своими глазами, сотворенные вами несправедливости, я намерен исправить их.

– Неграмотные рыбаки и ныряльщики не поймут вашей щедрости, принц! Я старше вас! Я гожусь вам в отцы!

– Замолчите, Кроун! Я давно понял вашу мысль. Сейчас 1773 год. Перемены близки, и мы не должны забывать об этом.

«О чем он говорит?» – не понял Кроун. «Упиваться надо сегодняшним днем, ибо жизнь так коротка и так несправедлива».

– Мы просто должны помогать беднякам и все.

Кроуну было нечем крыть. Этот юноша мыслил будущностью. За такое короткое время он изменился до неузнаваемости. Его кукольное сердце окрасилось состраданием, ибо по природе было добрым и отзывчивым. Да, Кроун совершил страшную оплошность, загнав душу принца в непробиваемую скорлупу. Но теплый огонек любви и сострадания горел внутри его божественного тела, и рано или поздно он разгорелся ярким пламенем. Кроун не понимал, что за внешней бесцветностью чувств и робостью может прятаться пламенное сердце!

– Это люди, а не винтики! – изрек принц и высоко поднял свою царственную голову. Он чувствовал свое превосходство перед Кроуном, но не понимал, что сейчас спасти его от смерти может только чудо.

– Но им хочется быть такими, – просто ответил всезнающий слуга.

Встать! – приказал принц, машинально хватаясь за шпагу.

Кроун спокойно встал и стал ждать, что же сделает теперь этот вчерашний Нарцисс. Принц встал, медленно подошел к Кроуну, остановился перед ним настолько близко, что тот чувствовала его горячее дыхание и, чеканя каждое слово, сказал:

– «Жемчужный закон» от-ме-нить; налоги не со-би-рать; помощь беднякам о-ка-зать.

– Но ваша казна почти пуста! Как же вы сами будете жить?

– Где Массимо?

– Я не знаю, – неуверенно ответил Кроун.

– Ты врешь. Этот прохвост здесь. Мне уже доложили об этом.

– Кто? – резко спросил Кроун. – До некоторых пор этот остров подчинялся мне и только мне!

– Не твое дело, обманщик! – отрезал принц.

– Принц! – вдруг зарыдал Кроун, падая перед ним на колени. – Разве ты не помнишь нашу дружбу? Разве ты забыл, как я растил тебя, и ты ни в чем не нуждался! Лучшие учителя, изысканная жизнь, богатство и роскошь. И это все делал я, Кроун, потому что я люблю тебя, принц!

Принц с недоумением посмотрел на Кроуна и спросил:

– Что значит, «люблю»?

Кроун жалостно посмотрел на принца и сказал:

– Я нянчил тебя с двух лет с тех пор, как умерла твоя матушка, королева Маргарита.

– Но почему ты, царедворец, сразу не похоронил ее? Отвечайте, Кроун! – И его синие глаза потемнели от гнева.

Кроун позабыл обо всем на свете. Он видел только синие глаза и черные кудри. Плод его безумных фантазий находился так близко, что стоило только протянуть руку, и он бы коснулся своего божества.

– Ваше высочество, пожалейте бедного Кроуна, который любит вас как отец.

– В чем дело, Кроун? – заволновался принц. – Встаньте с колен, утрите слезы и изложите суть вашего дела. – Судорожно схватив со стола бокал вина, он поднес его Кроуну. – Выпейте, и вам станет легче, – почти ласково пропел принц.

Встав с колен, Кроун залпом выпил бокал и снова обрел способность говорить.

– Я был вашим воспитателем, нянькой, регентом…

– Можете не продолжать, Кроун, я все это знаю. Но по достижении 21-ого корона моей матери переходит ко мне. Мы, конечно, можем устроить пышную коронацию, но в таком маленьком королевстве, как наше, это совершенно необязательно. Ведь все мы подчиняемся венецианскому дожу. Это прописано в Законе республики, и если вы не знаете или забыли о юридических предписаниях, можете ознакомиться с ними. Я представлю вам все необходимые документы, – с монаршим всезнайством изрек принц.

– Я все помню, ваше высочество, но я готовил для вас иную жизнь.

– Какую же? – ехидно спросил принц, живописно отбрасывая назад свою черную шевелюру.

– Я хотел распродать весь остров с этими жалкими ныряльщиками, рыбаками, и никчемными слугами. Жемчуг стоит дорого, а у меня его много! Мы могли бы забрать отсюда все ценности, уехать на Риальто и жить там, предаваясь наслаждениям.

– Каким это еще наслаждениям? – с убийственной иронией спросил принц.

– Любым, ваше высочество…

Рука Кроуна протянулась к серебристому камзолу принца, дрожа, зависла в воздухе, а потом робко погладила тонкие пальцы монарха.

– Фаустина была права. Вы – подлец, сеньор Кроун!

Дрожащая рука Кроуна судорожно дернулась, тело охватила секундная судорога, глаза стали мутными, почти безумными. Одеревенелые пальцы прижались к груди, потом скользнули ниже и нащупали пистолет.