Жена алхимиков, или Тайна «Русского Нострадамуса»

– А вот это в нашей истории для тебя окажется самым печальным. Я уже думала об этом не говорить, но раз спросил – скажу. Если бы в твоей жизни не было месяцев страданий, ты бы никогда не создал философский камень. Ты должен был через это пройти. Умереть и воскреснуть в духовном плане. К тому же, будь рядом с тобой жена, мне было бы гораздо сложнее контролировать финальную стадию алхимического процесса… – сказала София.

– Ты хочешь сказать, что это ты… – горло Василия сдавил спазм.

– Да, каюсь. Но иначе было нельзя. Она ни в чём не виновата, но будь она рядом, я не получила бы то, что мне нужно. Физически это сделала Николь, направила её, естественно, я…

Василий отрешённо смотрел на неё, сквозь неё, и не видел уже ничего. Потом сказал:

– И ты, и твоя сестра – вы обе нелюди. Вы чудовища. А я ведь, идиот, думал, что влюбился в тебя. Чуть с ума не сошёл, размышляя о том, надо ли мне воскрешать жену или бросить всё и сделать тебе предложение… – сказал Василий.

– Мне правда жаль, что мы прощаемся на такой печальной ноте. Ты хороший человек. Добрый. Верный муж. До последнего надеялся её вернуть. А то, что было у нас с тобой в ночь, когда Николь пропала, не бросает тень на твою верность. Тогда всё произошло именно потому, что мы оба этого хотели. Это было по-настоящему, – сказала София.

– Да пошла ты к чёрту! – сказал Василий. Он попытался вырваться, но веревки были затянуты так туго, что ему едва удалось пошевелиться.

– Не пытайся, мы знаем, как вязать узлы. И прощай, – сказала София.

Она занесла кинжал над грудью Василия. И опустила его, не нанеся удар. Отвернулась.

– Ну, давай уже, убей и меня! – теперь Василию было всё равно. Его планы превратились в пыль. Ему не хотелось жить.

София несколько минут молча ходила по подвалу. Николь смотрела на неё с удивлением, Василий следил за ней глазами, ожидая смерти. Наконец София вернулась к Василию.

– Знаешь что?! Я только сейчас поняла, что не могу тебя убить. Это вертелось в голове, но сейчас меня будто молния пробила. Всё сложилось.

– Это почему? – Василий искренне удивился.

– Никогда не ожидала от себя такого, но… мне кажется, я тебя полюбила. Понимаешь, впервые в жизни я полюбила человека, мужчину, как женщина полюбила…

– Хватит уже разговоров, заканчивай, – взбешенно бросил Василий.

– В том-то и дело, что не могу… Если я тебя убью, то и часть меня, наверное, лучшая часть, умрёт. Зачем полумёртвой вечная жизнь? Не знаю, почему, за что полюбила, но уверена, что это так. Ты – моя первая любовь. И это правда. Как бы странно это ни звучало из уст существа, которому полторы тысячи лет. И всё, через что мы прошли с тобой, – от первой встречи, до последней ночи – всё это была правда. Все по настоящему. Наверное, эти несколько дней будут самыми счастливыми в моей жизни.

Василий молча смотрел в стену.

– Конечно, ты меня ненавидишь, и я это понимаю. И ты пойми, я не ожидала от себя таких чувств. Но я от всего сердца, а оно у меня есть, желаю тебе счастья. Ты сможешь построить новую семью. Ты найдёшь новую любовь. Возможно, полюбишь даже сильнее, чем любил Диану. Она тоже будет тебя любить. Вы проживёте долгую и счастливую жизнь. И у вас будут дети. Со мной бы этого не вышло. Уж не знаю, в чём тут дело, но детей у меня быть не может. Ты только знай, что никто в этом мире не будет любить тебя сильнее, чем я. Любовь… Любовь к тому, кто меня ненавидит, к тому, с кем я никогда не смогу быть вместе… Какое странное и непонятное чувство… Наверное, это моя кара, расплата за грехи, как ты думаешь? – мрачно проговорила София.

Не дождавшись ответа, она продолжила.

– Ты даже не представляешь, на какой риск я иду, оставляя тебя в живых. И дело даже не в том, что ты, когда освободишься, постараешься, чтобы меня нашли и наказали по закону. Через несколько часов у нас самолёт. Через сутки даже ты, встретив меня и Николь в толпе, – а мы вряд ли встретимся, – не узнаешь нас. Дело во всём том, о чём я тебе рассказывала. Николь слабеет с каждым днём. Я тоже чувствую первые признаки беды. Но у меня есть еще пара мыслей о том, как нам выжить до следующего подходящего случая. А ты живи, постарайся поскорее всё забыть и найти своё счастье. Я тебе искренне этого желаю. Ты это заслужил…

София подошла к Василию, привстала и поцеловала его в губы. Он посмотрел на неё. И ответил на поцелуй. В его глазах не было ненависти. Лишь глубокая и безмолвная скорбь.

Она оторвалась от него. Из её глаз текли слёзы.

– Прощай, мой любимый, – сказала София.

– Прощай, – сказал Василий. – Она всё еще смотрела на него, потом развернулась и пошла за ножницами, чтобы перерезать веревки и освободить его, а потом… что-то заставило ее обернуться и она увидела, как его губы беззвучно произносят то, что она никогда не рассчитывала, не надеялась, не ждала, так мечтала услышать… Одно единственное слово, которое перевернуло все…

– Любимая…

Или ей это показалось? Да какая, к черту, разница?!

Эпилог. Акараже, мате и фокстерьер