Жена без памяти

«Ну вот… Муженек-то начал закипать и уже хуже контролирует эмоции. Нет, надо его сейчас как следует расспросить, а то потом ищи-свищи.»

- Да, конечно. Еще пара вопросов и я отстану, обещаю.

Денис поднял руки, будто сдаваясь. Смольнов сдержанно кивнул.

- Когда произошла эта трагедия, ваша жена была в платье, в горошек.

- В самом деле? Она сто лет его не надевала.

- Да?.. хм… и вы даже можете описать платье?

Смольнов засмеялся.

- Вы шутите? Вы много можете описать вещей бывшей жены?

- Раньше определено смог бы, - слукавил Ермаков.

Артур Дмитриевич недоверчиво покосился на него, но Ден не сдавался.

- Да вы попробуйте. Давайте я помогу. Какой длинны было платье?

- Ну где-то до колена. Может чуть выше.

- Горох какого цвета?

- Голубое платье в белый мелкий горошек. Это я помню точно. На мой взгляд оно какое-то детское, но ей почему-то нравилось.

- Нравилось?

Смольнов покачал головой, уловив тон следователя, не предвещающий ничего хорошего.

- Да, нравилось, - он сделал ударение на последнем слоге, - Потому что сейчас она его не носит. Значит больше не нравится. Что тут непонятного?

- Да вы не заводитесь, - добродушно воскликнул Ден. – Вы мне лучше скажите, воротничок какого цвета был?

«Ну давай же!»

- Воротничка там точно не было. А вот пояс был.

- Цвет?

- Пояса? – на всякий случай уточнил Смольнов.

«Нет, твоих трусов!»

- Да.

- Розовый. Странное сочетание, но она от него в восторге. Была. Говорила, что я ничего не понимаю в моде.

- Значит, я тоже. Хорошо… я еще буду звонить, заходить, ну и в целом держать вас в курсе. Всего доброго.

«Еще встретимся!»

НИКА

Итак… Она звалась Вероникой.

Вероникой Смольновой, двадцати трёх лет от роду. Её муж Артур Смольнов – оказался известным в городе бизнесменом и просто красавцем, рядом с которым даже дышать получалось через раз, так он был хорош собой.

Тридцатилетний брутальный мужчина, подтянутый и высокий с пронзительным взглядом ярко-голубых глаз, опушённых длинными смоляными ресницами. Темные, почти чёрные волосы и вот эти вот глаза – редкое сочетание, которое наверняка свело с ума не одну женщину.

В принципе эти два факта, ну те, что её зовут Вероника и она замужем, долгое время оставались тем немногим, что ей было о себе известно.

«Слово-то какое… замужем…»

Из больницы выписывалась с облегчением и страхом. Страхом не вписаться в новую жизнь.

В «свою» новую жизнь.

Ника, так называл её муж, из одного стационара переехала в другой, где врачи, наконец занялись возвращением лица куклы «Чаки» в нормальное человеческое состояние. И вот, спустя почти два месяца, она ехала домой.

«ДОМОЙ…»

Муж сильно задержался на работе и смог приехать за ней в частную клинику только к семи.

По пути заехали в магазин. Ника осталась в машине, сославшись на головную боль, и Артур сам потопал в супермаркет, ворча, что теперь он вместо жены вынужден покупать продукты. Сказал вроде в шутку, но чувствовалось не до конца скрытое раздражение.

Но Нике было все равно, как бывает все равно человеку, длительное время переносившему страдания и вернувшемуся в жизнь обычных людей с их обычными заботами, кажущимися такими незначительными.  Ее до сих пор мучали головные боли, от которых темнело в глазах, и сильно тошнило. А еще очень болело лицо.

Иногда Нике казалось, что её лицо – это один сплошной синяк, такая большая гематома, или даже гнойник, нарывающий при любом движении головой.

И тем не менее, жизнь шла своим чередом и нужно было как-то в неё вписаться, и желательно без крутых поворотов.

С аварии прошло больше двух месяцев, и Ника уже успела свыкнуться с мыслью, что вот этот красивый мужчина ее муж. В принципе вполне себе вариант, почему нет? Было бы гораздо хуже, если бы она так и осталась безымянным пациентом без памяти. Ведь могло оказаться так, что у неё и вовсе бы не было никакой семьи и тогда она навсегда могла бы быть забыта всеми и, что хуже всего, самой собой.

О себе Ника так до сих пор ничего и не могла сказать. Знала, что после операции у нее была сломана правая нога, ушиблено все, что могло быть ушиблено в принципе, и тело красивым узором, будто краской, украшали багрово-черные синяки и ссадины. Вернее, не так, все тело стало синим, но, по уверению доктора, основной удар пришелся на голову и лицо.

Ника ни разу не видела себя без бинтов, она безумно боялась, потому что… потому что? Она и сама бы не смогла ответить. Но скорее всего она боялась увидеть там чистый лист. Врач, поджимая губы, сказал, что нос сильно ушел вбок, и буквально испарился целый кусок щеки, обнажив зубы. До мяса была содрана кожа на лбу и носу, и разорван рот. Именно это и заставляло Нику отказываться от зеркала даже когда все зашитое и вправленное вроде бы зажило. Она ждала обещанных мужем пластических операций, которые бы вернули ей былую внешность, потому что то, что было сейчас, сделано наспех, когда ее только привезли в больницу.