Жена депутата

– Ну, Дина, ты же когда-то говорила, что любишь меня? Придется вспомнить, как это все было. Или хочешь вернуться к Володину? Голова, кстати, больше не мучает?

А вот это уже – запретная территория. Я зубы стискиваю и цежу:

– Не болит, спасибо, – хотя сейчас остро ощущаю пульсацию в том месте, где на затылке остался длинный продольный шрам, едва не стоивший мне жизни, – я справлюсь, – а потом, подумав, добавляю, – любимый.

Глава 7

– Я сегодня заберу тебя с работы. Во сколько ты заканчиваешь, в шесть?

Демид аккуратно откладывает приборы в сторону, вопросительно глядя на меня.

– Зачем?

– Что – зачем?

Мы сталкиваемся взглядами, а я повторяю свой вопрос:

– Зачем ты за мной заедешь?

Демид, прежде чем ответить, промакивает салфеткой рот, делает глоток кофе, поудобнее устраиваясь на диванчике. Смотрит, чуть сощурившись, и мне не по себе от его взгляда, но я жду. Мы все ещё ни разу не приблизились к главному: какой у Старостина мотив помогать мне? А, главное, перед кем он собирается изображать счастливого мужа?

Что-то подсказывает, что его ответы мне совсем не понравятся, но не знать всей правды ещё хуже.

– Если ты знаешь способ, как придать нашим отношениям правдоподобности, поделись. Я тебя внимательно слушаю.

Я молчу, мне нечего сказать в ответ, но он расценивает мое молчание по-своему. Лицо застывает, превращаясь в каменную маску.

– Всё-таки решила дать заднюю? Испугалась?

Мне страшно, но теперь, когда Демид собственноручно сжёг мосты, уже некуда отступать. Он прекрасно это знает, и до конца я понимаю только сейчас: цветы были не просто способом подчеркнуть наши отношения, это провокация. И затрагивали они, в первую очередь, Володина.

Его патологическая страсть ко мне для Старостина никогда не была секретом, а уж в манипуляциях ему нет равных.

– Я же сказала, что согласна, – выходит раздражённо, – тебе клятва на крови нужна?

– Слабо?

А вот это он зря. Я успеваю забрать у него нож, прежде чем официант уберет со стола. Выбираю его аккуратно о салфетку. Демид щурится, оценивая, насколько далеко я готова зайти, но что мне терять? Я проверяю нож на остроту, а потом резко провожу им по раскрытой ладони.

Первое мгновение совсем не больно: на пораненной коже быстро выступает алая полоса, и только потом я чувствую.

Официант ошарашено стоит возле стола, лицо побледнело. В лицо мне старается не смотреть, а я протягиваю ему нож рукояткой вперёд:

– Спасибо, – а Демид кивает ему:

– Свободен.

Я протягиваю руку раскрытой ладонью к нему:

– Ну давай, раз я тебе душу продаю, доставай договор. Будем скреплять.

– Не дорого ты свою душу ценишь, – медленно произносит Старостин. Берет меня за запястье, кожа его ладони горячая и шершавая. Кровь алой каплей стекает по локтю, мы оба следим за ее движением. А потом, когда она падает на белоснежную поверхность стола, Демид делает то, чего я от него никак не ожидаю.

Склоняется к моей руке и проводит языком по ране. Щиплет, я шиплю, пытаясь скрыть за этим звуком свои настоящие эмоции – на самом деле я ощущаю, что меня это заводит. Ничего более эротичного, чем то, что происходит сейчас, между нами ещё не было.

Я сжимаю колени, ощущая томительную тяжесть внизу живота. Возбуждение накатывает резкой волной, заставляя щеки гореть огнем.

Слишком пошло.

– Вкусно? – спрашиваю севшим голосом, выдавая себя с головой. И он понимает: выпрямляется медленно, но не выпускает моей руки:

– Я могу продолжить.

Фраза как спусковой крючок, я безвольно закрываю глаза, позволяя ему поглаживать мое запястье большим пальцем. Каждое касание так остро, точно я вся – оголенный нерв.  Голова кружится, мне не хватает дыхания. Я облизываю пересохшие губы, так явно ощущая на них его тяжёлый, гипнотизирующий взгляд. Если бы можно было трахать глазами, я сейчас верещала бы, как последняя девка.

Черт возьми, мне хочется, чтобы он продолжил. Чтобы его язык касался чувствительной точки между ног, которая сейчас изнывает от одного только воспоминания о нашей близости.

Я хочу его. Хочу, чтобы он продолжил, настолько сильно, что еле останавливаю себя, прежде чем попросить Демида не останавливаться.

Сердце рвет грудную клетку, молчание даётся невыносимо тяжело. Когда я нахожу в себе силы открыть глаза, то понимаю, что Демид возбуждён не меньше меня. Это заметно по его потемнешему взгляду, который с жадностью ощупывает мой приоткрытый рот, ложбинку груди в вырезе платья.

– Мне на работу пора, – меньше всего я сейчас хочу оказаться там, но – надо.

– Тогда поехали, – он выглядит разочарованным, только,  в отличии от меня, куда быстрее справляется с собственными эмоциями.

И все же, когда я поднимаюсь из-за стола, то успеваю заметить, что его штаны топорщатся в районе ширинки.

А вот эрекцию так быстро не спрятать.

Я долго решаюсь, прежде, чем войти в приёмную Володина. В руках заявление на увольнение, Демид обещал, что мой вопрос решат завтра— послезавтра. Даже если Андрей будет против.

Задерживаю дыхание, как перед прыжком в холодную воду, открываю дверь резче обычного и делаю шаг. Под подошвой туфель громко хрустит битое стекло.