Жена Для Чародея

– Прошлой ночью в постели вы мне сказали…

– О нет, я не должна была этого говорить!

– Но это правда. Между нами действительно было что-то не так.

– А теперь нет? - с надеждой спросила она. Он улыбнулся, покачал головой.

– Значит, вы думаете, что в следующий раз… - Она зарделась, осознав, что говорит.

Анатоль кивнул, в его прищуренных глазах тлел жаркий огонь.

– Три дня? - с запинкой проговорила она.

– И больше, миледи. Я должен превзойти деда. Он обвил рукой ее шею, потянулся к губам. Этот поцелуй был не грубым и не робким, а таким же уверенным и сильным, как руки, обнимавшие ее.

Не отрываясь от ее губ, он перевернулся на бок, и теперь они рядом лежали на ковре вереска. Поцелуй наполнил ее таким теплом и нежностью, что, когда их губы разомкнулись, у нее закружилась голова.

Что- то случилось за эти несколько минут, которые они провели на холме, в тени древнего камня. Анатоль стал совсем другим.

Он и раньше искал ее взглядом, он и прежде пылал вожделением, но никогда не смотрел на нее так - словно Медлин стала смыслом его существования, центром его мира. Словно он мог проникнуть в глубь нее и коснуться рукой ее сердца.

Запустив пальцы в нагретые солнцем золотисто-медные волосы, Анатоль покрыл ее лицо поцелуями - властными и нежными одновременно. Поняв, что сейчас произойдет, она ощутила сладостное нетерпение.

Он овладеет ею. Возьмет ее - прямо здесь и сейчас, посреди верескового поля, рядом с гранитным монументом, под сводом голубого неба. И Медлин так хотела этого, что все ее тело содрогалось от желания, небывалого, но знакомого до боли.

Словно все это уже было раньше - во сне. Или в видении.

Глаза Медлин широко раскрылись. Она вспомнила: то, что происходит сейчас, как две капли воды похоже на странные фантазии, пришедшие ей в голову, когда она разглядывала меч Анатоля. Скачка, от которой захватывает дух, склон холма, обдуваемый ветром, черные волосы Анатоля, падающие на мужественное лицо воина. Сила его рук, вкус его поцелуев, ковер вереска и небо над головой. А потом.

Такое совпадение преисполнило ее душу благоговением и страхом. Она боялась не того, что произойдет, а того, что это может не произойти, окажется таким же эфемерным, как ее видение.

Руки Анатоля ласкали ее спину, но, когда он потянулся к шнуровке платья, Медлин уперлась руками ему в грудь.

– Сначала дайте мне обещание, - сказала она. Задыхаясь от страсти, он улыбнулся.

– Какое?

– Обещайте, что не оставите меня одну, что бы сейчас ни случилось. Обещайте, что не убежите.

– Медлин…

– Обещайте!

– Обещаю. - Он снял ее руку со своей груди и поцеловал раскрытую ладонь. - Разве я когда-нибудь мог убежать от вас далеко? Я боюсь, как бы в один ужасный день вы от меня не сбежали.

– Я никогда так не поступлю. Я так испугалась прошлой ночью, когда вы исчезли, и я не могла вас найти. Я боялась, что с вами случилось что-то ужасное. И в какую-то минуту мне пришла в голову глупая мысль, что вы… - Она прикусила нижнюю губу. - Я разочаровала вас, вывела из себя. Вы могли искать утешения в постели другой женщины.

– Мысль и вправду глупая, - нежно проговорил Анатоль. - Медлин, неужели вы до сих пор не поняли? Я могу желать лишь одну женщину, и эта Женщина - вы. Моя выбранная невеста, моя жена навечно.

– Как в легенде?

– Да, как в легенде, в которую вы столь упорно отказываетесь верить.

– Тогда научите меня, - прошептала она. - Научите меня верить.

В ответ на эту просьбу Анатоль задрожал всем телом. Его темные ресницы опустились, и он снова обнял ее - страстно и благоговейно.

Само время остановилось. Солнце повисло над горизонтом, вереск застыл в неподвижности вместе с ветром. Губы Анатоля прижались к губам Медлин с такой страстной нежностью, с какой еще ни один Сентледж не целовал свою невесту. То был поцелуй воина, смелый и требовательный, не оставляющий пути к отступлению.

Медлин запустила пальцы в его густые волосы, жадно ответила на поцелуй. Его язык дразнил ее, двигаясь в простом безыскусном ритме, и она трепетала в его объятиях.

Она встала на колени с ним рядом, обвив руками его шею, прижавшись щекой к его щеке, а он, в ожидании более тесной близости, нетерпеливыми руками снимал с нее одежды одну за другой.

Медлин стояла на ковре вереска совсем обнаженная, ощущая каждой частицей тела жадный взгляд Анатоля, но не испытывала желания прикрыть наготу. Стыд, ложная скромность остались в том разумном чопорном мире, где она когда-то обитала. В мире, который она едва могла вспомнить.

Тот же вольный ветер, что с детства обвевал Анатоля, преобразил Медлин. Словно древняя дева-язычница, она отбросила на спину пышные волосы, гордо выставив напоказ упругие груди. С горящими глазами Анатоль сбросил плащ, расстелил его на земле - черное брачное ложе посреди пурпурного вереска. Он рванул рубашку на груди так, что посыпались пуговицы, поспешно освободился от остальной одежды.