Жена для генерального

Дима был готов и к перестрелке в стиле девяностых. Этот параноик, наверное, даже появление танка и вертолета просчитал. Но хотелось, чтобы все прошло по плану. С теми сюрпризами, которые подготовили мы, и без самодеятельности противника.

Как вскоре оказалось, нервничал я зря.

Вероятно, Шульц все же смог выторговать свою жизнь в обмен на мою. В машине, которая остановилась возле меня, был лишь один пассажир – бывший заместитель Герасимова. Слегка осунувшийся, с кругами под глазами, сединой на висках, но с живым и сосредоточенным взглядом.

– Как дорога? Недолго пришлось пилить от дома? – Здороваться с ним я и не собирался, а вот узнать, принял ли к сведению последнее наше сообщение, было необходимо.

– Дорога как дорога. – Шульц осторожно поставил возле себя небольшой чемоданчик. – Ничего для меня нового.

– Да, каких-то сто семьдесят километров от Питера, а как в прошлом?

– По уши в нем. – Приложив палец к губам, мой собеседник указал на отворот своей рубашки и изобразил в воздухе, будто что-то пишет.

– Но зато скоро на самолет, и, прощай, родина?

Блокнот с ручкой был у меня под рукой. Дима специально положил его на переднее сиденье. Как в будущее заглянул.

– Достала она уже, родина эта. – Будто делал это не первый раз, Шульц быстро начертил на белом листе странную схему из линий и квадратов. Возле каждого квадрата поставил свою цифру. Чаще всего «четыре». И продолжил говорить: – Записи можешь проверить прямо сейчас. В чемодане ноутбук и диски. Ноутбук, так и быть, дарю. Для такого покупателя ничего не жалко.

После последней фразы на исписанном листе появилось еще одно слово: «Бомба». И затем рядом короткое уточнение: «При открытии или через пять минут. Уже меньше».

– Щедро! – В горле словно ком образовался. Сглотнуть было невозможно.

– Время такое. Не до жадности.

Так и не открыв конверт с деньгами, Шульц нервно передернул плечами и взглянул на свои часы.

– Прости, больше сделать для тебя ничего не могу. Надеюсь, мы в расчете? – Он не стал жать мне руку, но во взгляде, который бросил, так и сквозила надежда. Другой, возможно, и не заметил бы этой эмоции, но слишком хорошо я ее выучил за последнее время.

Каким бы гадом ни был бывший зам Герасимова, но сейчас он боялся не за себя.

– В расчете, – время тикало, и задерживать Шульца ответом я не стал. – Твоей подружке обязательно все понравится.

Кадык на горле Шульца дернулся, глаза на минуту закрылись, и он кивнул.

– Спасибо. –  Нырнул в машину. Лишь, когда завел двигатель, прокричал в открытое окно: – Счастливо тебе оставаться.

И ударил по газам.

* * *

Дальше время полетело со скоростью выпущенной стрелы. Больше всего мне хотелось сесть за руль и умотать к чертовой матери от этого чемодана. Еще хотелось зашвырнуть его куда-нибудь подальше. Но дома ждали Аглая и дочь, а Герасимов все еще находился на свободе.

Выбора не было. Времени – тоже.

Как только машина с Шульцем отъехала на несколько метров, я начал действовать.

– У нас бомба! – громко произнес вслух и с помощью телефона сфотографировал рисунок.

Странно, но именно сейчас он уже не казался мне абстракцией. Линии в точности повторяли ближайшие улицы на карте, а в квадратах я узнал машины. Четыре штуки. В каждой по группе бойцов. Герасимов, видимо, даже бомбе не доверял. Страховался во всем.

– Высылаю еще один презент от нашего друга. – Быстро отправил фотографию Диме и метнулся к машине.

Учить Штерна работать было не нужно. Не успел я улечься на долбаный пол, охранник из моего багажника уже несся с чемоданом к ближайшей сторожке, а в наушнике гремели команды разным группам захвата.

Взрыв и рев автомобилей я услышал почти одновременно. Не знаю, прошло пять минут или меньше. Время я не ощущал. Втиснув кое-как свою немаленькую тушу в промежуток между задними и передними сиденьями, я слабо представлял, что вообще происходит вокруг.

У меня перед глазами был только грязный коврик Мерса. В бок болезненно впивалась панель кондиционера. А по носу бил аромат химии.

Меньше всего хотелось сдохнуть здесь от шальной пули или какой-нибудь новой бомбы. Наверное, нужно было бояться, паниковать, вспоминать моих девчонок, которые точно сейчас тряслись и молились. Но волноваться не получалось.

Вместо этого я ощущал себя идиотом. Представлял, как убого смотрюсь со стороны. И продумывал, какую машину куплю взамен этому Мерсу.

Больной. Не иначе!

Передозировка страхом, которая произошла за последний год, совсем повредила голову.

На улице в громкоговоритель что-то кричал Штерн. Орала полицейская сирена, и раздавались редкие Бадоевские «Куда пошел?!». А я, вместо того чтобы сражаться со злодеями, как герои фильмов, позорно валялся на полу машины. И, словно спящая красавица, все ждал, когда какой-нибудь добрый молодец явится по мою душу со спасительным: «Шеф, отбой!».

Примерно через десять минут долгожданная фраза таки прозвучала. Все тем же Бадоевским зычным басом. С хохотом и хлестким матом.

* * *