Жена для императора

Правда, насладиться новыми ощущениями мне все равно как следует не дали. В центр зала, прямо напротив нашего стола вышел "глашатай", разряженный в длинный бархатный камзол и смешные пышные, как подушки-буфера, штаны, держа в одной руке вычурный посох, а в другой — пока еще скрученный свиток явно очень длинной грамоты. Надеюсь, он не станет сейчас его зачитывать вслух от начала до конца, неважно, о чем и с какой целью, потому что… Я ж тогда точно упьюсь за это время до поросячьего визга.

Глава 8-1

Дагнар

Есть у моей сестры одно не самое приятное свойство — акцентировать свое внимание на зацепивших ее вещах и держаться за них до тех пор, пока проблема не будет разрешена до основания, или пока полученные на все ее вопросы ответы не удовлетворят полностью нешуточный интерес Гриэль. Причем не всегда ее нездоровое увлечение какой-то очередной идеей-фикс может привести к положительному результату. Ошибалась она не меньше, но и глядела в корень очень даже часто.

Не заведи она разговор о подмене Илларии на возможного двойника, я бы сам, наверное, о таком никогда бы не задумался. По крайней мере, не в ближайшее время, хотя и общался с этой императорской ведьмой куда больше моей сестры.

Зря Гриэль заговорила об этом. Ох, зря. Потому что не думать об этом теперь становилось слишком проблематично. Мысли то и дело возвращались к поднятому сестрой вопросу, а мой взгляд из-за этого постоянно притягивался к чеканному профилю захмелевшей Илларии. Да и как, скажите, не смотреть на эту соблазнительную чертовку, которая нисколько не стеснялась своих природных качеств истинной пожирательницы мужских сердец. И чья физическая близость мешала моему вниманию сосредоточится на чем-то другом. И это при всем моем последнем, одержимом желании избавиться от любой возможности в нее когда- нибудь влюбиться?

Видимо, я никак не мог изгнать из себя те ощущения, которые испытал не так уж и давно в пророческом коконе Аифа. Я ведь не просто заглянул в некое видение из смазанных картинок. Я пережил целый кусочек собственной будущей жизни, пропустив через свое тело каждое действие и каждую эмоцию не в иллюзорной галлюцинации, а по-настоящему! Не удивительно, почему этот след все еще тлел на моей коже, царапал сердце и томил душу, пока я наблюдал весь последний час за совершенно иными вещами. Я неосознанно пытался увидеть в Илларии ту женщину, которая не только подарит мне в скором времени здорового и долгожданного наследника, но и которая завладеет моей сущностью не иначе, как через колдовской приворот. Причем, малая толика этих чувств так и не покинула моей неспокойной души. А близость Илларии неустанно рисовала в моем воображении далеко не целомудренные картинки нашего с ней общения, особенно в образах будущих супругов.

Я прекрасно понимал, что очень скоро возьму ее. Более того, я мог взять ее еще этой ночью, прямо в ее покоях после того, как пробил мощную брешь в ее колдовском щите и каким-то неимоверным чудом сумел заковать во временную ловушку магической клетки, лишавшую могущественных сейм их ведьмовских сил. Я не просто заключил ее в этот страшный и смертельно опасный для любого человека энергетический круг, я буквально любовался каждой пройденной секундой. Как Иллария задыхается, как становится беспомощной и именно жалкой, оседающей на пол хрупкой девушкой, которая вот-вот должна умереть. А ее раскрытые во всю ширь бирюзовые глаза, глядящие в мои с неподдельным ужасом и мольбой о пощаде…

Я достаточно повидал за свою не такую уж и короткую жизнь смертей. Иногда, смерть смотрела и в меня с занесенной над моей головой жнеческой косой. Я видел, как умирали дети, старики, беспомощные женщины… Война и ее жертвы — неизбежны. К ним "привыкаешь", как к неотъемлемой части нашей темной сущности.

Я мог запросто убить Илларию в тот момент. Возможно даже подобные мысли и мелькали тогда в моей голове. И, честно говоря, я хотел этого не менее сильно, как до этого жаждал услышать от нее предсмертные стоны о пощаде. Но что-то все- таки заставило меня тогда сойти с места и практически на последних секундах остановить циклический разряд магической клетки. И едва ли это что-то было связано с мыслями о своем будущем наследнике.

Ведьма к тому времени уже потеряла сознание, но продолжала все еще дышать. Еле-еле. Будто на последнем издыхании. С выбеленным, как белокипенные простыни ее собственного ложа, лицом, с дрожащими и черными, как маркий уголь ресницами и приоткрытыми темными губками.

Моя уставшая за последние сутки длань сомкнулась тогда на ее лебединой шейке скорее не в порыве прощупать бьющуюся жилку. Это было моим первым к ней прикосновением, на грани жизни и смерти. На четком осознании, что только от моей воли зависело ее ближайшее будущее. Либо она умрет прямо сейчас от моей руки, либо…