Жена для Полоза

Ну да, невесты никогда еще назад не возвращались. А ей можно, она же Хозяйка. И пока гранд-дама эту невероятную информацию осмысливала, пока челюсть подбирала…

И тут Марина Александровна наконец заметила стоявшую рядом с Ольгой Алише. Ох, и выражение было у нее, разве что клыки ядовитые не высунулись. Да и у Алише вид был соответствующий. Как говорится, рыбак рыбака…

— Пройдемте ко мне в кабинет, — наконец прошипела гранд-дама, метнув на Алише взгляд далекий от восхищения.

— Кхммм, — дала о себе знать покашливанием Ольга.

Обе женщины разом повернулись к ней. А она сложила перед собой руки и спросила:

— Могу я быть уверенной, Мария Александровна, что вы трудоустроите мою подругу?

Гранд-дама вскинула на Ольгу глаза. Много разных чувств было в этом взгляде, однако она склонила голову и уже другим тоном прошипела:

— Конешшшшно.

Ну вот и все тут. Можно было уходить. Адаптация пошла полным ходом, и через несколько минут гранд-дама уже шипела на Алише, с которой они заперлись вдвоем в кабинете:

— Ты новенькая, знай правила. Проявляй уважение ко мне. И чтоб ты не смела класть свой глаз на генерального. Генеральный мой!

— Фсшшшш? — фыркнула новенькая, плотоядно сверкнув глазами. — На что мне твой плешивый генеральный, тут найдутся мужчины и помоложе!

* * *

А Оля отошла за угол. С родителями она еще утром попрощалась. Теперь надо было только найти безлюдное место. Нашла, спряталась за кустами, сняла обувь и встала на газон. Позвала тихонько:

— Саша.

Через секунду она была уже дома.

************************************************************************

P.S. Несколько лет спустя.

Когда в крае впервые заговорили, что видели девчонку светленькую босоногую на утесе, а с ней двух змеенят, сначала многие не поверили. А потом шепоток пошел:

— Хозяйка…

И так удивительно, поверить невозможно, ведь больше века назад в последний раз объявлялась ящеркой*. Забыли уже про нее, думали, все. А тут на тебе.

Край глухой, слухами полнится. Говорили, что заходила девчонка эта к бабке одной, Степановной кликали. Так бабка долго потом отойти не могла, все поклоны клала да молилась на иконы. Думала, по ее душу Хозяйка. А та только воды попить, да горсть ягод ей оставила. Красных таких, кисло-сладких. А к утру те ягоды самоцветными камнями стали.

Вот тогда и поверили, ага. Искать встречи стали. Говорили, если Хозяйку встретить, то рядом с ней и богатство. Многие богатства искали. Да только бестолку это, Хозяйка так просто, по чьему-то хотению не показывалась.

И жадных людей не привечала.

А змеенят тех тоже, говорят, с ней видали. Один змеенок чуть побольше, синий аж черноту отливает, а другая змейка поменьше медно-золотистая, яркая. И видели, что детьми они обращаются. И будто бы их, девчонку ту босоногую, а с ней мальчонку чернявого с синими глазами и девчушку золотистую как солнышко, змей огромный синий с золотыми глазами приполз и забрал.

У тех, кто это видал, долго потом от страха зуб на зуб не попадал. Говорили разное.

Да что уж, край дикий, косность одна да темнота. Дикость и суеверия.

* * *

Прошло еще несколько лет.

Любители да кладоискатели все-таки в тот край повадились. На рудниках забытых ковырялись, камешки искали драгоценные, золото. И находили, бывало.

Один такой удачливый нашел в давно уже заброшенных копях изумруд. Большой, с грецкий орех. Неровный, но такой чистый, почти без пузырьков и трещин, и сочный, как трава. Такому изумруду цены нет.

И нет предела людской алчности.

Выследили его. Трое. Они давно этим делом промышляли. Легче ведь находку у кого-то отобрать, чем самим в земле рыться, искать.

Связали мужика того, с ножом к горлу пристали, отдавай. А тот уперся. Деньги нужны, семья у него.

— Что ты с ним нянчишься, — сказал один. — Кончай его, потом обыщем.

— Нет, подожди, — другой не спешил. — Он мог камень спрятать. Что нам потом, все перекапывать тут? Нет.

Кивнул тому, кто нож у горла держал.

— Давай, пощекочи его пером, чтобы понял, что мы не шутим. А не поймет, так подрежь его малость. Но так, не сильно пока.

И все трое заржали.

А сзади вдруг голос:

— А может не надо? Отпустите мужика, у него семья.

Оборачиваются, а на камне девчонка сидит. Ноги босые, платьице светлое, простенькое, светлые волосы по плечам.

— Тебе чего, убогая? — сплюнул один из этих троих. — Жить надоело? А ну пошла отсюда!

— Да не, подожди, — погано засмеялся другой. — Девка ничего. Давай ее попользуем.

— Девушка, уходи! — только успел крикнуть связанный.

А его по голове, и отпихнули в сторону.

— Зря вы так. — проговорила девчонка.

Эти трое на нее воззрились. А она сидит на камне, руками обняла голые колени, голова склонена набок. Чисто блаженная.

— Заходи с двух сторон, чтобы не ушла, — сказал один.

А сам пошел к девушке, на ходу расстегивая ремень на брюках.

— Иди сюда, убогая. И не вздумай орать, тебя тут все равно никто не услышит.