Жена для Верховного мага

И пусть принца Густава любили в народе, а Тайлора Бростона любила я, мой план — единственный шанс сохранить им жизнь. Потому что на Площади Победы у Армии Справедливости их не отбить.

Мы рассмотрели и эти варианты — что, если напасть на Черных перед самой казнью или же по дороге на эшафот? Но Льер решительно их отверг, заявив, что не пойдет на самоубийство и мне не советует. Мятежники ожидают провокаций и будут к ним готовы, поэтому они уже стягивают к той площади все свои столичные войска.

Льер был прав — я тоже видела эти войска собственными глазами.

Поэтому единственный способ спасти пленников — проникнуть в Сансин под видом монахинь, а потом увезти беглецов на лодках по Шаррасу.

Последнее как раз было Льеру под силу. Мне же оставалось уговорить святомонахиню Сесилию.

— Но как, дитя мое? — произнесла она растерянно, и я в который раз поразилась ее сходству с матушкой Иридией. Их темные глаза, от которых разбегалась сеть мелких морщинок, лучились мягким светом. — Наша сила в любви. Мы принимаем раненых и обездоленных, пытаясь облегчить их страдания и дать защиту. Да, мы всегда готовы помочь… Но чем? Как мы можем спасти принца и его людей?

— Мне нужна одежда, — сказала ей. — Та, которую носят монахини ордена Святой Анны. И, если среди вас найдутся те, кто готов рискнуть жизнью во имя доброго дела, я не откажусь от помощи. Но я не настаиваю. Это слишком опасно и может вызвать гнев Нового Порядка.

На миг я закрыла глаза, внезапно почувствовав, насколько сильно устала и как близка к отчаянию. Время Тайлора выходило, и любая проволочка, любая ошибка будет стоить моему мужу и принцу Густаву жизни. А если святомонахиня не согласится, то…

— Если вы не сможете мне помочь, я пойду одна, — произнесла решительно. — Раздобуду где-нибудь нужную одежду и войду в тюрьму как сестра-исповедница, чтобы отпустить грехи приговоренным к казни. Затем сниму с них браслеты и открою камеры, а дальше… — взглянула на нее. — Дальше уже дело наших друзей.

Мне оставалось надеяться, что Льер не подведет.

— Сестра Иридия всегда отзывалась о тебе добрым словом, — неожиданно произнесла Сесилия. — Она любит тебя, как родную дочь. Так же, как Великая Мать любит всех своих детей и приходит к ним на помощь в сложные времена, я тоже приду тебе на помощь.

— Спасибо! — выдохнула я счастливо.

— Твой план хорош, дитя мое! — добавила Сесилия. — И не только твой амулет, но и мое собственное присутствие избавят нас от лишних вопросов.

— Но… — подобного я не ожидала. — Это ведь опасно, матушка-настоятельница!

— Великая Мать позаботится о нас, — отозвалась она. — Все в Ее любящих руках — и наши жизни, и судьба твоего мужа, и благополучие Валора, которое обязательно вернется, если править страной будет угодный Богами король, а не выстроенный на страданиях и крови Новый Порядок. — Затем поднялась на ноги и поманила меня за собой. — Судя по всему, у нас мало времени, а тебе еще следует сменить одежду, дитя мое! К тому же, раз сестры-исповедницы отправляются в Сансин, мне стоит научить тебя кое-каким премудростям.

И она… Она мне подмигнула!

* * *

Сансин, расположенный на отшибе Валоросы, с подступающими к нему домами бедняков, встретил нас высоченными стенами с узкими бойницами, железными воротами, возле которых я тут же перестала чувствовать магические потоки, и еще тремя Черными, уставившимися на нас с матушкой-настоятельницей крайне подозрительно.

Потому что на их вопрос, что нам тут понадобилось, святомонахиня Сесилия уверенно заявила, что ее уполномочил генерал Горн. Она и ее сестры — кинула взгляд на меня и еще на трех молодых, но крайне смелых монашек, одетых в белоснежные рясы, — пришли сюда, чтобы выслушать последние исповеди и причастить приговоренных к казни. Затем показала им мой амулет со знаком бесконечности и надписью на древне-валорском.

Я наконец-таки ее разобрала — она гласила, что все в руках Темного бога и Нового Порядка. Но в тексте было столько грубейших грамматических ошибок, что я так сразу и не поняла…

Он был с ошибками, как и весь их Новый Порядок!

Когда я уже извелась от ожидания, терзаемая недобрыми предчувствиями — нас так и не впускали за ворота! — показался капитан Торенс, новый комендант Сансина. Попытался было нас выставить, заявив, что допускать кого-либо к пленникам ему не велено, но матушка-настоятельница посмотрела на него крайне строго. А затем спросила, в чем он сомневается больше — в приказе генерала Горна, лично одобрившего наш приход, или же в том, что любому человеку в Валоре — будь он благочестивым гражданином или преступником — дано право на отпущение грехов перед встречей с Богами?

И комендант сник. Так и не ответив на ее вопрос, заявил, что мы можем проходить.

Ворота со страшным скрипом отворились, а затем захлопнулись за нашими спинами, отрезав путь к отступлению. Комендант поманил нас за собой, и мы направились по вымощенному брусчаткой двору к двухэтажному мрачному зданию из серого камня.

Впрочем, я уже знала, что сама тюрьма располагалась глубоко под землей.