Жена для злодея, или Нельзя (влю)убить Кощея

Стыдно добру за спиной у зла прятаться. Да и не верю я, что злодей помочь решил. Дурой буду, если на ласки поведусь и доверюсь. Успокоила себя тем, что до того, как Кощей успеет меня обмануть, убегу, пока зомби будут ужинать обманщиком легковерных девиц. Просчитала про себя, как долго будут рвать на части мегасильную тушку злодея, и расслабилась – времени было достаточно не только для того, чтобы убежать, но и для того, чтобы лениво уйти прогулочным шагом.

Успокоив себя мыслями о том, что ничего не должна Кощею за защиту, и клятвенно пообещав себе быть начеку, я, счастливо выдохнув, прижалась к его горячей груди и даже разрешила стянуть бандану и погладить по волосам.

Сто процентов в его доброте скрывалось что-то подлое, но я же держу ушки на макушке, можно наслаждаться!

Еще какое-то время мы обнимались, рассматривая нежить, прилежно сгребающую стружки в корзины, а после мои ушки на макушке удрученно повисли. Мертвяков вокруг тысячи, что муравьев в лесу. Здесь находились практически все восставшие изнанки. Я прижалась к Кощею и спрятала лицо на его груди, осознавая: имя им – легион! Мы оказались в западне!

С таким количеством нежити ни один злодей не справится! И даже богатырь пупок от натуги порвет. Одно дело – гонять огненными шарами по склону горы сотню мертвяков, другое – когда их вокруг тебя тысячи.

Здесь подавится даже скатерть-саможранка, а от ненависти, излучаемой мертвечиной, станет тошно любому злодею.

Пока мы таращились на зомби, те зашли со спины. Черпая циклопические груды опилок, они практически сделали под нас подкоп. Так что, нависавшая над нами гора поехала вниз, подхватывая все на своем пути и увлекая следом.

Лавина несла нас вперед, сбивая с ног попадающихся на пути зомбаков, в полутьме тайного подвала только и слышалось «Уы-ых! Иы-ых! Аы-ых!» от опрокинутых, словно кегли, мертвецов.

Резкий толчок вырвал мою руку из ладони Кощея, и меня унесло прочь, погребая под толщами стружек. Течение уже не несло меня, я тонула и пыталась выплыть, выгрести из этого елового водоворота.

В конечном итоге, активно дрыгая ногами и руками, я вынырнула на поверхность. И замерла, впав в ступор, вызванный замогильным ужасом. Вокруг копошились мертвяки, раскидывая опилки, вставали на ноги. Им оползень не причинил никакого вреда, я же разжилась парой синяков.

Какой-то зомбак, по-видимому, начальник, подошел и сунул мне в руку корзину, полную стружек.

– Ы-ы-ы! – приказали мне и ткнули пальцем, показывая, куда нести.

– И-и-и-и! – ответила я и на негнущихся ногах зашагала туда, куда послали. Я бы сейчас смоталась и на край света, лишь бы не в желудок к умертвию.

Вокруг зомби-надсмотрщики пинками поднимали с земли мертвяков попроще и заставляли работать.

Спустя какое-то время я вошла в ритм и осознала, что мои оцепеневшие ноги шаркают в такт шагам остальных зомбаков. Пораженная ужасом, я даже так же деревянно покачивалась, и в этом чудовищном танце смерти мертвецы принимали меня за собрата.

Скорее всего, мой нездоровый цвет лица с размазанным гримом и прилипшими к щекам стружками-струпьями сигнализировал зомби: живой человек не может так выглядеть – этот жутик свой.

Я пошарила взглядом вокруг, скосила глаза и обнаружила Кощея.

Широкоплечий зомби вполовину выше всех остальных с надетой корзиной на голове метался среди остальной нежити, выискивая кого-то.

Наши взгляды встретились, и злодей привычно вздрогнул, опознав среди мертвяков меня.

Так же топорно, как и все, Костик вышагивал к выходу и помимо этого бочком приближался ко мне.

Стоило злодею подойти, как я не удержалась и протянула ему руку, ища поддержки. Ладонь Кощея несильно сжала подбадривая, а традиционное «Ыыы!» в исполнении Костика заменяло тысячи слов. Так держась за руки, мы встали в общие ряды мертвецов и вышаркали наконец за пределы склада опилок.

Перед узкими дверьми было столпотворение, за ними зомби рассыпались во все стороны, словно волна лесных муравьев, спеша по своим явно недобрым делам. Это позволило нам с Кощеем под шумок выскользнуть из общей толпы, отхромать в сторону и отдышаться. Только подышать вволю нам не удалось. Глубоко вздохнув, мы так и подавились этим самым воздухом и возмущением.

Мы с Кощеем стояли у хлипкой ограды, опоясывающей гигантскую подземную дыру. Внизу под нами кипела бурная деятельность. Этаж за этажом и так до самого сердца земли. Циклопическими спиралями разработки руды вгрызались в толщу горы.

Печки трудились, словно каторжники. К каждой были прицеплены ковши и валковые дробилки, крошащие горную породу, как печеньку. Печные трубы выталкивали из себя дым с натужным:

– У-у-у-ухнем!

И сколько их здесь было? Тысячи дробильных установок вгрызались в сердце горы. Почитай, каждую деревню в изнанке обескровили. Отняв очаг дома, выстудив родовые гнезда, оставив замерзать на холодном ветру. Ведь камин и костер – это жалкая замена сердцу дома. Это фальшивки, не громадное, пышущее жаром сердце, а жалкая не греющая искра.