Жена для злодея, или Нельзя (влю)убить Кощея

– Тэкс… Холодна моя водица, хоцца ласточке напицца, птичка травоньки поела и с позором пролетела, аж впечаталась в стену. Я в чем дело не пойму. Ты, вода моя водица, не давай врагам напицца, над отбором изголиться, расскажи, как все було, пока не стало окончательно поздно.

И… ничего. Пусто в воде, на воде, под водой, плещется влага в тазике, но ничего не кажет – ни знаков тайных, ни подсказок явных. Подождали с ежиком минуту, снова ничего.

Я разочарованно со смесью стыда и обиды наклонилась над водой. И вновь пусто. Уже поднимая лицо от влаги, я случайно посмотрела в сторону и увидела.

Один из котлов в очаге светился, третий с краю. Я посмотрела в ту сторону, где стояли емкости. Ничего. А в воде третий котел светился и не только. Я почти вплотную приникла к водной поверхности, там что-то двигалось.

Вот дела. Вода, стоявшая на столе, действительно запомнила, как все было, и раз за разом показывала мне одни и те же повторяющиеся картинки, только наоборот. Вот человек подходит к котлу засовывает туда огромную ложку, мешает ей, достает из котла пригоршни травы и складывает в мешок, а потом удаляется от очага спиной вперед. Это больше всего походило на кадры фильма, если прокрутить их наоборот, этакие тонкие слои воды, что постепенно испарялись с поверхности тазика. Чудо чудное, диво дивное! Я наклонила голову и осмотрела кухню с той стороны отражения.

Там все светилось, повторялось и двигалось. Куча мест на кухне, я даже устала вертеть тазик и отражения в разные стороны.

Иностранная травка для приобретения тощей талии была везде: в котле, подмешанная в чай, в сдобе на столе, я разломала пирожок и брезгливо отбросила в сторону.

Получалось, завтрак всего замка отравлен неизвестным злодеем. Будочек на каждом этаже всего три, а ведь есть еще и подвалы со слугами, которые не преминут угоститься с барского стола. Я представила завтрашнее утреннее пахучее действо и поморщилась.

Ведь подумают, что отравил тот, кто не летал так же, как и остальные претендентки. Единственная, кто не пил и не ел – это я. Получается, мне крайней и быть. Завтра с утра, когда я не полечу вместе со всеми, меня и схватят, сразу после того, как пробегутся вволю. Прощай тогда отбор.

Ну спасибо, лисонька, от отравления ты меня избавила, сообразила, а как не подставить – нет!

– Так, – хлопнула я в ладоши, – нас мало, но мы в тельняшках и… – Я посмотрела на белочек. – В банданах! – Те тут же дежурно сняли косынки и перевязали платочки узелком на затылок. – Надо исправить это безобразие, да так, чтобы никто не узнал.

Дверь избушки распахнулась, и оттуда вывалился табун белочек. ОТКУДА? А ведь из окна всего три торчало! И как они там все поместились?

Тут же десяток бандиток в камуфляжных банданах подхватили котел и с писками:

– И раз! И два! И ТРИ! – выплеснули содержимое в окно.

Я в ужасе подбежала посмотреть. Под окном оказалась пропасть. Удачно так.

Белочки кинулись таскать ведра воды в котел. Туда же полетела пачка обыкновенного свежего чая вместе с бечевкой, упаковкой и яркой наклейкой. Ну и ладно, главное – без травы летящей ласточки.

Пирожки, вылетев один за другим из окна, воспарили по дуге и нырнули в пропасть.

Тут же было замешено тесто, муку в таз бухнули вместе с пакетом. Останавливать работящих белок я не стала, все-таки они очень старались, а бумага всяко безопаснее дрищ-травы.

Тесто раскатали при помощи железной палки-выручалки, и боевые хулиганки принялись лепить пирожки уже с нормальной начинкой.

Слегка расслабившись, я отвлеклась на размышления о том, что приятно, когда все получается так, как ты задумал. Завтра ничто и никому не будет грозить, а планы злыдней, учинивших такое, напрочь уничтожены в глубокой пропасти проворными белочками. Кстати, о белочках. Из раздумий меня вырвало писклявое хихиканье.

Хулиганки в банданах просто-таки покатывались со смеху. Только вот я не могла понять, что их так рассмешило. Ничего примечательного я не увидела, кроме вполне себе симпатичного тортика, на верхушку которого одна из белок аккуратненько так сажала вишенку под завороженными взглядами товарок.

И стоило белке отпустить натортное украшение, как у входа в кухню что-то звякнуло, послышались голоса. Еще до того, как в кухню вошли, белки серой волной всосались в домик, хлопнув за собой дверью. Избушка, подбежав к стене, подобрала под себя ноги и села, изображая вполне правдоподобный сундук. Ежик нырнул под пустую миску, а мне ничего не оставалось, как спрятаться за одним из разделочных столов, стоящих в центре.

Робкий свет свечи проник в кухню.

По голосам было слышно, что это девицы, вряд ли они опасны. Только что они забыли на кухне, неужто ночной дожор?

Тем временем нежданные гости ввалились в помещение и направились в мою сторону.

Как-то глупо сидеть под столом, все равно вошедшие рано или поздно обнаружат, а праздновать труса я не хотела. И поэтому резко встала, порядком напугав девиц. Те, как куры, вскрикнули и закудахтали, видно, в неровном свете свечей я выглядела пугающе. Вот она, сладкая слава Бабы-яги. Пусть меня боятся и злодеи, и девицы.